…Едва успели мы опомниться от шока, который нам преподнесла оговорка Димаша Ахметовича (смотрите Байку-5), как на следующий день сюрприз нам приготовил сам Леонид Ильич.
По программе его пребывания в Алма-Ате, назавтра после торжеств в час дня он улетает в Москву. Центральное телевидение перекочевало с машиной передвижной телевизионной станции (ПТС) в аэропорт вести запись репортажа с перегоном на Москву. А мы на Казахском телевидении решили выдавать сокращенный вариант рассказа об его отлете в записи вечером. Вся творческая группа москвичей, наши операторы и я должны быть к 12 часам в аэропорту. Там, в тогдашнем старом здании международного терминала, на втором этаже будут оборудованы отдельные комнаты для комментаторов – Александра Тихомирова и меня.
Так как жил неподалеку, я спокойно выжидал время, чтобы отправиться к 12 часам в аэропорт. Но вдруг в десятом часу утра звонит директор нашей студии Изя Эйнехович Фидель:
- Старик, ситуация меняется. Генеральный вылетает не в час, а в 11 утра. Съемочная группа сейчас срочно выезжает, по пути захватят и тебя. Будь готов!
В самом деле, не успел я выйти на дорогу, как подкатил наш "Рафик" и мы помчались в аэропорт. Там – бурная подготовка к более ранней работе. Срочно устанавливаются и настраиваются камеры, проверяется звук. Мне показали мою комментаторскую комнату – по соседству с той, куда устроился Тихомиров.
Связался с машиной ПТС, с московским режиссером, которая отвечала за репортаж – все нормально, монитор есть, звук слышу. Гарнитура для внутренней связи работает. И режиссер мне говорит:
- Слава, раз вы выдаете репортаж в записи вечером, чтобы не путаться, давай связь с тобой отключим – она нам только мешать будет.
- Понял! Удачи! – говорю я и отключил свою гарнитуру. Разложил перед собой заготовленную «рыбу» текста вечернего репортажа – начитать комментарии для удобства монтажа по ходу события в нашу аппаратную на студии. Жду прибытия правительственного кортежа по картинке на своем мониторе. И вдруг оживление. Камера выхватывает показавшуюся вереницу черных лимузинов. Едут!
Ага, вот и машина, из которой выходит Леонид Ильич! Включаю микрофон и без особого волнения – ведь читаю на запись, вечером может быть придется что-то исправлять и добавлять.
Как мне казалось, написал красивый текст про целину, про Казахстан, про Брежнева, который когда-то возглавлял партийную организацию Казахстана. Вполне приличная «рыба». Читаю все это с выражением, а сам посматриваю на монитор – с кем улетает Генсек, кто его провожает. Дело в том, что именно на этом месте у меня в тексте был пробел – всех вип-персон мы называли тогда только строго по тексту КазТАГа, который обладал неоспоримой монополией на официальные тексты: кого и в каком порядке и как называть. К вечеру их текст уже будет у нас в студии.
А Брежнев и «сопровождающие его члены делегации» тем временем уже поднимаются по трапу… И в этот момент на языке у меня закрутилась шальная фраза, готовая направиться в микрофон: «Ну, а членов мы назовем вечером!». Но что-то меня остановило, и я решил отключить микрофон, включив его только после того, как самолет с высоким гостем взмыл в небо. Включил, чтобы сказать заключительные слова для вечернего репортажа:
- Счастливого полета, дорогой Леонид Ильич! До новых встреч на земле целинного подвига, на земле солнечного Казахстана!
И, счастливый от содеянного, спускаюсь на площадь и иду к ПТС. И вдруг наши операторы в разнобой стали задавать мне один и тот же вопрос:
- Ты знал, что был в прямом эфире?
- Ладно, - говорю, - не шутите!
Захожу в машину ПТС. А московская режиссер ко мне с тем же вопросом:
- Ты знал, что тебя выдали в эфир? Нас сейчас всех срочно вызывают в комитет!
По дороге мне рассказали, как пытались привлечь мое внимание, чтобы сообщить о том, что я в эфире. А их все эти минуты на телефоне держал Фидель и спрашивал, знает ли Штыров, что он в эфире? Передайте ему, что он в эфире!
К сожалению, гарнитура-то моя по договоренности с режиссером ПТС молчала, и я не знал о бушующих страстях…
Приезжаем на студию. В кабинете у Фиделя полно начальства – цэковского и комитетского. Перед ними два телевизора – один эфирный, на другой картинка из аппаратной видеозаписи. И первый уже знакомый мне вопрос, с которым меня встретило высокое начальство:
- Ты знал, что был в прямом эфире?
- Нет, говорю, ничего не знал, так как внутреннюю связь отключили. Работал, как и договаривались, на запись!
И мне один за другим все начали пожимать руку:
- Молодец! Рахмет! Не подвел, старик!
Что же случилось? Откуда такая паника?
Надо сказать, что на Казахском телевидении много лет существовала традиция – в канун особо важных передач, когда не было известно точного времени их включения в эфир, на экране появлялась наша дежурная программа «Поют и танцуют дети Казахстана». В любой нужный момент танцующего или поющего ребенка можно было отключить и врубить ту самую передачу – «особо важную». Вот и на этот раз с самого утра казахстанцы смотрели, как поют и танцуют наши дети.
А в центральной аппаратной, как и в кабинете Фиделя, кроме монитора с детским концертом был включен монитор и звук с ПТС в аэропорту для контроля записи моего репортажа. И вот в этой суматохе, вызванной внеплановым преждевременным отлетом Генерального секретаря, директор телецентра Рамазан Сагадиевич Файзулин, как только увидел подъехавший кортеж Брежнева, решил, что мы можем проспать событие и машинально включил ключ эфира на пульте программного режиссера. Можете себе представить реакцию всего начальства в кабинете Фиделя, когда дети перестали петь и плясать, а с экрана эфирного телевизора пошла та же самая картинка, что и на мониторе АВМ, да еще с голосом Штырова!
И главный вопрос, который возник у всех – а знает ли Штыров, что он в эфире? Дозвониться до меня было невозможно, выключать на пол-фразе из эфира - нонсенс! Главное, чтобы репортер не болтнул чего-нибудь лишнего. А с ним нет связи!
Как оказалось, на этот раз язык мой не был врагом моим. А то, что молчание к месту – золото или почти золото – я убедился сам. Не шути с эфиром – он отблагодарит за это!
В те времена все гонорары оплачивались строго по официальным брошюрам-ценникам, где расписаны были гонорары за все виды работ. Так вот по этому ценнику репортаж об особо важном событии в записи оплачивался по одной цене, а тот же репортаж в прямом эфире – в несколько раз больше! И получилось, что я за свою сдержанность языка не только получил благодарность, но и отхватил гонорар за хороший прямой репортаж, сумма которого равнялась моему месячному окладу главного редактора студии!
Вот так спешка Леонида Ильича помогла мне нежданно-негаданно улучшить свое материальное положение!
Ну, как тут не повторить, - спасибо, дорогой Леонид Ильич!
В моем коржуне еще немало историй, связанных с Димашем Ахметовичем, Леонидом Ильичом и другими лидерами советской эпохи… Но в следующей байке я хочу вновь вернуться к «космическим» воспоминаниям. Ведь после того, как на борту крейсера «Свердлов» мне посчастливилось быть свидетелем переговоров Германа Титова с ЦУПом (Байка-4), я загорелся идеей встретиться и поговорить с космонавтом №2 «вживую»…
Просмотров материала: 4 574
