Где находится Казахстан? Вопрос не настолько прост, чтобы можно было ответить на него однозначно, раз и навсегда, с убедительностью глобуса. В мировом раскладе все становится все более сложным и переменчивым, и многие страны умудряются существовать одновременно в разных временных поясах и даже на разных политических континентах. Политик Адил Тойганбаев, лидер Казахского Национального Конгресса рассуждает о месте и будущем страны в современном мире.
Объединения – по сути и на бумаге
Что очевидно в нашем случае? Прежде всего, мы находимся на постсоветском пространстве и сохраняем опыт общего культурного наследия и «советского» мышления – уже меньше, но не настолько, как хотелось бы.
Нежизнеспособность Союза оказалась настолько очевидна, что проявляется и после его жизни – в виде бесконечных конфликтных ситуаций. Абхазия, Осетия, Карабах, Приднестровье, Восток Украины – это только те, которые привели к боевым действиям. По внутренним конфликтам территория бывшего СССР уверенно держит мировое лидерство, тем самым разительно отличаясь от французского постколониального мира или Британского Содружества наций.
Советская империя строилась не из единых духом народов, а из всего подряд, что «поближе лежит». Оттого между ее осколками теперь так мало идейной близости. Грузия, например, пережила весьма жесткую смену режимов и первых лиц. Но при этом неизменно двигалась в сторону Запада, Евросоюза и НАТО – на сегодня успешно, в варианте ассоциации с ЕС.
Более осторожно и прагматично идет в том же направлении Азербайджан. Напротив, Армения четко держит пророссийский курс, участвуя в соответствующих объединительных процессах. И так повсеместно.
СНГ, о котором мало кто вспоминает, пыталось объединить государства только по факту былого имперского подданства, но не объективной общности. Далее возникает Евразийский союз, названием спорящий с Европейским, но на практике являющийся новым изданием союза Таможенного. Евразийство в 1990-е пытались представить новой универсальной идеологией, но программного обеспечения из него не получилось – основой явилось единство пространства, а не наций. Так формируются ситуативные региональные объединения, нацеленные преимущественно на экономику. ЕАЭС и стал экономическим союзом, где политическая и иная повестка демонстративно игнорируются.
Есть у нас ОДКБ, Шанхайский формат, но в них слишком много декларативного и мало конкретного. Объединяет участников не то, что есть (мировоззрение, культура, история, чаяния), а то, чего нет (нахождение за бортом популярных мировых проектов).
При Евросоюзе имеется такой незначительный статус, как ассоциированное государство. Но даже его страны драматично добиваются десятилетиями, проходят жесткий отбор, перестраивают национальное законодательство. В ОДКБ или ШОС принимают сразу, и даже сложно сказать, чья это больше удача – самого альянса или новоприобретенного участника. Кроме поддакивания РФ и КНР, недовольных западным доминированием в мире, ничего в них по факту не происходит.
Зачем стремятся в Евросоюз – очевидно и наглядно. На уровне ярко раскрашенных комиксов. А вот чем завидна перспектива присоединения к ЕАЭС? В результате выглядят эти блоки как набор аутсайдеров, не включенных в приоритетные мировые культурные и экономические процессы. А также как союзы политических элит, а не народов. Простые граждане в Грузии и Молдове знают про Евросоюз, а вот наши вряд ли расшифруют, что такое ОДКБ или ЕАЭС. Да им особо и не объясняли.
Дополняя и взаимодействуя
При этом казахский интерес в подобной интеграции присутствует - Россия и Китай являются нашими ближайшими соседями и потенциально – ведущими экономическими и даже геополитическими партнерами. Проблемой ЕАЭС с самого начала была его ненаполненность реальным содержанием, исторической базой, идеями развития. Что вовсе не означает, что таких идей не может быть в принципе.
Региональной политикой Казахстана может стать логика дополнения и взаимодействия. Интегральное номадское ноу-хау, позволяющее связывать пространства и переводить смыслы. Если шире – таково вообще наше мировое предназначение, главный ответ на вопрос «для чего мы, казахи, этому миру».
Мы способны быть партнером, выгодным для соседей, строить силовые линии политики согласно общим интересам. Казахи могли бы сформировать в рамках ОДКБ собственный сектор ответственности в ЦА, взять под опеку всех южных соседей, стать гарантом их стабильности и купировать их социальную депрессию за счет собственных ресурсов.
Мы и только мы способны экспортировать в ЦА стабильность, компромисс и умиротворение. Мы можем противопоставить миротворчество религиозному экстремизму, стать его системным оппонентом, спорить, выигрывать и перевоспитывать. Это дополняется нашими возможностями в экономике – казахи способны развернуть регион от элементарного создания рабочих мест до реализации интегральных проектов, завязывающих его на энергетический и торговый трансфер между Западом и Востоком. Ведь это не просто большая, это грандиозная идея – Туркестан.
Континент, способный стать цивилизацией. Масштаб и исторический потенциал Туркестана позволяют формировать не архаичную и разобщенную периферию мира, а само - достаточный комплекс наций. И сердце Туркестана находится на нашей территории, не так далеко от южной столицы.
Начинать здесь надо не с государственных деклараций, а с низовой активности. С того, чтобы транслировать голос новой культуры. То есть с начинаний в области языка, интернета, телевидения. И помнить, что у нас намного больше общего, чем у наций, из которых сложился Евросоюз!
Для Центральной Азии участие казахов способно стать решающим. Собственно, без Астаны как локомотива интеграции сосуществование стран региона вообще оказывается потенциально конфликтным. Местами уже и не только потенциально. На государственном уровне, если иметь в виду проект «Стабильность и перспективы», первостепенной задачей выглядит построение ассоциации с Киргизией.
В Казахстане уже сложились собственные центральноазиатские диаспоры. Надо работать напрямую с ними, помогать в решении их трудностей, выделять активистов, вести «культурно-просветительскую работу». Мы должны создать гастарбайтерам из ЦА условия, прямо противоположные тем, которые существуют у других. Ставить на создание и расширение казахстанских производств у соседей, на развитие совместного предпринимательства. Стать центром притяжения для людей, а политики, в конечном счете, обязаны будут выполнять их волю.
Прагматическое разделение
Такой проект осуществим в согласовании с Россией, с прагматическим разделением ролей. При том, что экономический контур подобного распределения просматривается уже десятки лет. Только все оставалось на уровне оптовой торговли ресурсами, без перевода на геополитические термины.
«Газпром» тотально закупал сырье в нашем регионе, превращая его в долгосрочный экономический актив РФ. Хотя, и газ и нефть в таком раскладе могут стать и казахским политическим ресурсом.
Что может происходить в рамках такого партнерства? Казахи поддерживают энергетическую экспансию России в Европе и отказываются от диверсифицирующих предложений Евросоюза, таких как «Набукко». Россия же ответно поддерживает нашу объединительную роль в ЦА. Мы доверяем России управление всем движением наших топливных активов на Запад, Москва же передоверяет нам защиту ее интересов на юге. Интегрированных интересов. Включая защиту соотечественников, сохранение роли русского языка в регионе, предсказуемость границ, противодействие религиозному экстремизму. Все это направления, где наши интересы долгосрочно совпадают.
По той же логике, но уже на оси «Дальний Восток – исламский мир» следует выстраивать отношения с Китаем. Китайцы при всем их интересе в Ближнему и Среднему Востоку до сих пор не имеют транзитного партнера, способного на реализацию полноценного взаимовыгодного стратегического сценария.
В ХХ веке основным партнером для Пекина на этом направлении был Пакистан, действительно мощная региональная держава. Но последние десятилетия над ним довлеет груз внутренних клановых конфликтов и общей неопределенности. Это не могло не сказаться на внешнеполитической активности страны, и последние события наглядно это показывают.
Для Исламабада участие пакистанских военных в поддержке саудовской коалиции в Йемене было бы не просто локальной акцией, а завершающим звеном в решении континентальной проблемы. Рисковое, но значительное увеличение мировой капитализации Пакистана за счет его противодействия иранским устремлениям, бескомпромиссный выбор своей стороны в местной геополитической войне. Однако этого не вышло.
Несмотря на изначальную готовность поступить жестко и радикально, пакистанское руководство в результате фактически дало задний ход и отказа - лось от поддержки арабской суннитской коалиции, избрав политику нейтралитета. Межконфессиональные трения и нестабильное положение на афганской границе сыграли свою роль. В итоге внешнеполитический статус Пакистана совсем не тот, что был на рубеже веков и тем более раньше, когда эта страна стояла на авансцене мировой истории.
Китайская же политика на Ближнем и Среднем Востоке в целом остается безадресной и неопосредованной, что может стать еще одним заделом для наших континентальных устремлений и амбиций. Связывать звенья – это не просто быть звеном. Это ремесло нации, как одного мастера.
Казахстан находится на уровне партнерства с США и Европейским союзом. С точки зрения глобуса выглядит значительно дальше, но не обязательно для реальной политики. Мы сами ориентируемся на лидерские позиции и берем в пример тех, кто достигает многого.
«Европейское» – давно не примета географического расположения, а скорее критерий качества. Отсюда и необходимость владения английским языком и политическая реформация, ведь именно европейскую политическую технологию развивают передовые государства, не важно, в Европе они находятся или в Азии. Те же Япония, Корея и (о чем мы часто забываем) миллиардная Индия.
Примечательно, но казахская элита высказывается на эту тему намного однозначнее и определеннее, чем оппозиция. Нурсултан Назарбаев признал в 2006 году, что мы не настолько совершенны в плане демократии, как европейские государства. Однако, по его словам, «казахи – европейцы, а не азиаты. По сущности мы являемся европейцами».
Любая передовая позиция в мире достигается за счет передового мышления, а не архаичных комплексов. При всей простоте такой идеи, ее не смогли переварить те, кто без - успешно пытался реформировать СССР, или нынешние пропагандисты третьего пути и религиозного мракобесия.
Сегодня у нас есть благие пожелания власти, но нет гражданской альтернативной стратегии, которая бы решала вопросы на глобальном уровне, хотя исторически обычно бывает наоборот. Что касается внешней политики, в оппозиционной среде все не идет дальше разговоров о преодолении советского, но отказ от чего-либо сам по себе не может быть конструктивной программой. Отказ от «совка» не создает цивилизации.
Напрашивался вариант эволюционного микса из «всего хорошего», сочетающего западное и тюрко-мусульманское. Ряд политических сил, в том числе, у наших соседей на юге, предлагали двигаться в таком направлении, сочетая исламскую форму и демократическую суть. Сейчас, правда, они молчат. Потому что такой проект был на стадии реализации, но в 2013-м благополучно рассыпался на две изначальные составляющие – архаический авторитаризм и выброшенные за ненадобностью декорации, на которых что-то было написано про демократию. Это Турция с эрдогановской ПСР.
Одно время эта партия демонстрировала готовность к понятийному, а не просто политическому единству с ЕС. Но только для того, чтобы оттеснить растерявшихся от такого маневра оппонентов. Так как к единству с европейцами военные, взращенные просвещенными диктатурами 1950-х и 1980-х, не были готовы. Еще до неудавшегося переворота ПСР продемонстрировала отменные навыки легитимного людоедства, начав войну с интернетом, с частным человеческим пространством, с антикоррупционными публикациями, а заодно с негативными высказываниями о религии. Все то, с чего начинается любой тоталитаризм.
Собственно, в 2016-м сторонники партии показали, что уже готовы к полноценным расправам и убийствам. «Демократия от Эрдогана» оказалась цивилизационно тупиковым (все, что ею предлагается, уже было), но технологически интересным и эффективным проектом. Чередой хитроумных маневров получилось сделать то, чего не получалось в лобовом штурме, когда религиозные партии прорывались к власти, взламывая армейские кордоны урнами с бюллетенями, отданными доверчивым электоратом. Впрочем, с этим разберется сам турецкий народ.
Для Казахстана Турция всегда будет объективным союзником, страной родной стихии, образцом тюркской культуры. И носителем многовековой мудрой государственной традиции, которая проявляется независимо от имен действующих правителей. В целом дальновидное партнерство неизменно отличает устойчиво стоящую на земле нацию. И хотя формально речь о внешней политике, вопрос здесь исключительно внутриполитический.
Нам необходимо определиться и признать за собой право на активную, самостоятельную роль в современном мире. Необходимо признать «казахский интерес» главным мотивом наших действий. Необходима компетентная и самоотверженная команда управленцев, способная взяться за такие задачи. Что касается их осуществления, то они достижимы хотя бы потому, что объективно нам нужны и исторически предопределены.
Просмотров материала: 3 240
