Здесь (в Сенате- ред.) собраны сливки казахстанского политического истеблишмента, люди, умудренные жизненным опытом, которые занимали большие политические должности, люди, привыкшие брать на себя ответственность и принимать решения
Общественной экспертизе необходимо выйти на профессиональный уровень, а власть, инициируя изменения, должна помнить, что любую идею нужно продвигать, как обычный товар, объясняя, чем она выгодна обществу. О политическом маркетинге, затянувшейся безответственности элиты и о том, зачем сенатору ездить в тюрьму, Дархан Калетаев рассказал в эксклюзивном интервью “КАРАВАНУ”.
– Каковы ваши первые впечатления от работы в сенате?
– Во-первых, я благодарен главе государства за то, что он назначил меня сенатором. Мне вообще очень повезло и с работой, и с карьерой: молодым пришел в Администрацию Президента, дорос до заместителя руководителя АП, был заместителем председателя правящей партии, 7 лет провел в системе “Самрук-Казыны” – флагмана казахстанской экономики. То есть мне удалось в довольно молодом возрасте поработать на серьезных, ответственных участках, что оцениваю как высокое доверие главы государства. И вот теперь я в сенате.
Здесь собраны сливки казахстанского политического истеблишмента, люди, умудренные жизненным опытом, которые занимали большие политические должности, люди, привыкшие брать на себя ответственность и принимать решения. В политической системе государства это важный орган, который играет стратегическую роль, и не случайно здесь такой высокий уровень представительства людей с большим опытом управления.
Нужна общественная экспертиза
– Как получилось, что, принимая нашумевший миграционный закон, сенаторы не прочувствовали, к каким последствиям он приведет? Как этот документ утвердили, если к нему не было необходимых нормативно-правовых актов, не было должной информационной поддержки?
– На заседаниях рабочей группы, на заседаниях палат у депутатов возникали вопросы, готовы ли госструктуры к продвижению и реализации этого законопроекта, и ответ был однозначный: 100-процентная готовность есть. Но потом произошел сбой.
– Некачественная юридическая экспертиза законопроекта тому причиной?
– Может быть. Но, кроме безусловно важной профессиональной экспертизы законопроектов, должна быть и общественная. Взять те же законопроекты о земле, о регистрации... Сейчас мы голову пеплом посыпаем. А где тогда было мнение общественников? Они ведь присутствовали на обсуждении.
– Они говорят, что их замечания не были услышаны…
– Возможно. Но есть разные варианты быть услышанными, и ими надо пользоваться. К примеру, обращение. Это может быть обращение в палату парламента, обращение напрямую к спикеру, к главе государства, в конце концов. Нужно учиться доказывать, аргументировать свою позицию и делать это квалифицированно.
К сожалению, механизм общественной экспертизы у нас пока не отработан, нет четкой структуры управления процессом обсуждения тех или иных инициатив. Не работает в полную силу такой институт, как Гражданский альянс. Где он сейчас? Не слышно. А ведь это очень серьезная площадка для неправительственных организаций! Ассамблея народа Казахстана – площадка. Политическая партия – площадка. Профсоюзы – площадка. И через эти институты власть может вести диалог с обществом. Но, к сожалению, она сама тоже не использует эффективно свои возможности, и это вопрос ее профессионализма.
Любая идея, которую власть хочет реализовать, – это товар, который надо продать, то есть речь идет о политическом маркетинге. Нужно уметь преподнести, объяснить, что даст новшество, и тогда люди его поддержат. Общество у нас активно, и эту активность надо направлять в положительное русло, потому что, если люди не будут услышаны, выхлоп случится в другом месте, и такие примеры мы уже видели.
Петиция как способ быть услышанными
– Сейчас принято подписывать петиции. В частности, в эти дни мои коллеги подписывают петицию против некоторых поправок в Закон о СМИ. Как часто поступают в парламент такие обращения и верите ли вы в их эффективность?
– На моей памяти такого не было. Может, эти петиции поступают в мажилис? Вы сейчас говорите о петиции против Закона о СМИ, а я впервые от вас слышу, что такой документ есть. Знаю, что была петиция о регистрации по месту проживания, но сколько человек ее подписало и где она сейчас? Кто ее рассматривал? Повторю, организационный механизм изучения общественного мнения у нас хромает.
– Может ли парламент стать центром, аккумулирующим подобного рода обращения, которые, как правило, являются следствием принятия каких-то законов или поправок к ним? Есть ли возможность и необходимость рассматривать петиции, подписанные тысячами казахстанцев, на совместных заседаниях палат?
– Парламент не только может, он должен это делать, потому что он избирается народом и обязан учитывать его мнение. Нам нужно над этим поработать. Но и разработчик, когда предлагает принять новый закон, должен понимать, какие процессы за этим последуют, и нести за них ответственность.
Небольшой пример. Недавно я ездил в исправительное учреждение строгого режима. Перед этим мы как раз приняли закон об амнистии и закон о пробации, и мне хотелось узнать, как на них отреагировали сами заключенные. Так вот из 600 заключенных, находящихся в этой зоне, закон об амнистии коснулся только 2 человек. А про закон о пробации нам рассказало руководство тюрьмы: чтобы адаптировать заключенного к жизни на воле, ему в последний год пребывания в колонии нужно создавать другие условия – более комфортные; нужны отдельные общежития, нужны обучающие курсы для дальнейшего трудоустройства, а денег на это не предусмотрено.
То есть закон МВД предложило, а финансовую часть его не продумало, поэтому этот закон будет в какой-то степени неработающим. Теперь МВД, как один из основных исполнителей этого закона, должно подготовить финансовую базу, благо бюджет будет пересматриваться. И тут снова встает вопрос ответственности, а с ней у нас пока туго. Не хотят наши чиновники нести ответственность!
Деньги потратили, результата не получили
– Да с них, похоже, не особо-то и спрашивают. Взять госпрограммы. Столько под этим соусом бестолково освоено бюджетных денег, и кто ответил?
– Согласен. Не хочу сейчас приводить конкретные примеры по регионам, а в целом это выглядит так: один аким начинает строить несколько объектов. Потом аким меняется, приходит другой, эти объекты бросает, начинает строить другие. Я в одном регионе насчитал 46 неоконченных – школ, садов и т. д. Так вот новый глава региона все эти стройки остановил и начал другое строить. С госпрограммами у нас то же самое. Деньги потратили, результата не получили. Что делать? А начнем-ка мы что-нибудь новое!
– Сейчас эффективность госпрограмм оценивают правительство и Администрация Президента. Но публичной информации об этом практически нет, а у госорганов нет обязательства публиковать результаты оценки эффективности. Планируется ли изменить этот подход?
– Когда было обсуждение бюджета, я задавал этот вопрос нынешнему министру финансов Бахыту Султанову. У нас есть такое понятие, как бюджет, ориентированный на результат. Есть много бюджетных программ, а идеальных критериев для оценки результата каждой бюджетной программы нет. Тогда мне сказали, что у каждого министерства есть индикативные планы, и они опубликованы на сайтах. Я зашел на сайт пары министерств и не нашел ничего внятного. А четкие и понятные критерии должны быть. К примеру, возьмем программу трехъязычия. Надо посмотреть, сколько денег на нее запланировано и как мы результат будем оценивать. Я бы рассматривал эти вопросы именно сквозь призму бюджета, ориентированного на результат.
Оценка эффективности госпрограмм
– Правительство оценивает эффективность госпрограммы силами тех же госорганов, что отвечали за ее реализацию, в связи с чем возникает конфликт интересов. Считаете ли вы, что такой аналитикой должны заниматься независимые международные организации?
– Когда сами разрабатывают, сами реализуют и сами же эффективность оценивают, конфликт интересов, безусловно, есть. Но международная оценка – это большие деньги, нужно помнить, что международные консультанты – специалисты довольно дорогие. Когда произойдет разделение полномочий, эта функция оценки эффективности, я думаю, могла бы стать парламентской. Мажилис будет назначать и премьера, и правительство, и бюджет будет контролировать.
– Депутаты настолько компетентны в финансовых вопросах?
– Чтобы таких вопросов не возникало, Счетный комитет должен стать подчиненным парламенту. Он будет готовить доклады, а задача парламента – контролировать. Сейчас как происходит? Счетный комитет представляет отчет, в котором написано, что деньги потрачены неправильно, а провинившееся министерство доказывает, что это не так. Начинается спор с тем органом, в котором проводилась проверка. Один доказывает, что деньги использованы неэффективно, другой – что все было правильно. Иногда проверяемому органу удается доказать свою правоту, и тогда возникают вопросы: а насколько профессиональные люди работают в Счетном комитете, каков их статус? У нас есть опыт, когда проверяющего Счетного комитета задерживали с взяткой и т. д. Словом, Счетный комитет должен быть подконтрольным парламенту!
Возвращаясь к вопросу компетентности депутатов, хотел бы сказать, что невозможно быть семи пядей во лбу, невозможно быть компетентным во всем. Скажу о себе. Я в сенате недавно, и со многими законотворческими вопросами пока на “вы”. Но стараюсь больше читать, чтобы понимать суть законопроектов, и учитывать мнение людей, являющихся экспертами в том или ином вопросе. К примеру, сейчас я начинаю заниматься проектом закона о коллекторской деятельности и уже составляю список экспертов, которые в теме. На этой неделе встречаюсь со студентами-политологами и с будущими юристами. Интересно, как они оценивают ситуацию, их свежий взгляд. Также стараюсь встречаться с населением, чтобы понять, что его волнует, и планирую выстраивать свою дальнейшую депутатскую деятельность, ориентируясь на итоги этих встреч.
Ответственность предполагает политическую конкуренцию
– А что волнует вас?
– Элита должна научиться принимать решения и нести за них ответственность. Помните, о чем недавно говорил Президент? Все важные решения стараются свалить на него, все вопросы согласовывают с главой государства, все делают только по его поручению. То есть люди хотят быть во власти, а ответственность на себя брать не хотят. Знаете почему? Потому что ответственность предполагает политическую конкуренцию. Можешь работать качественно – добро пожаловать! Не можешь – отойди в сторону, займись бизнесом, дай другому эту возможность.
– А без управленцев мы в итоге не останемся?
– У нас есть немало опытных, конкурентоспособных людей и во власти, и вне ее. С человеческим капиталом у нас все в порядке. Но есть и перекосы – социальные лифты работают плохо, надо с этим что-то решать. Президент очень четко это почувствовал, и, я думаю, его желание разграничить полномочия – это и желание решить накопившиеся проблемы в этой области.
Сейчас наступает такая пора, когда нужно подвести черту и сказать: давайте на этом остановимся, обнулим неудачи, крайних искать не будем. Но давайте наконец делать что-то реальное! Президент призывает к этому, говорит: да заберите у меня полномочия, возьмите их себе, только работайте нормально, отвечайте за свои дела! Наше общество к этому готово, а вот элите только предстоит это понять.
Елена Нефедова, Астана
Просмотров материала: 2 929
