На прошлой неделе казахстанское общество снова погрузилось в бурное обсуждение странового ребрендинга. На этот раз мяч в игру ввел спикер сената Касым-Жомарт Токаев, заявивший в своем Twitter, что «в английской версии QAZAQSTAN более точно отражает суть нашего государства, нежели «KAZAKHSTAN». Касым-Жомарт Кемелович известен как блестящий интеллектуал и дипломат – к его мнению нельзя не прислушаться. И все-таки, почему одной букве алфавита придается такое масштабное значение?
Магия букв
Магические действа вокруг буквы Q начались немногим ранее заявления спикера сената – с ребрендинга крупнейшей финансовой организации страны Казкоммерцбанка, который в день своего 25-летия предстал с новым именем QAZCOM. Авторы ребрендинга заявили, что тем самым QAZCOM оказался в авангарде перехода на латиницу, которая «позволит Казахстану полноценно влиться в мировое информационное пространство» и перейти на «письменность, привычную и понятную гражданам большинства развитых стран».
Следует отметить, что у Казкоммербанка и раньше был латинографичный вариант начертания бренда – KAZKOM. Разница лишь в том, что в обновленном названии специфическая буква казахского алфавита «Қ» была заменена с невыразительной латинской «K» на таинственную «Q».
Шумовые эффекты, сопровождавшие замену буквы «K» на «Q» в названии банка, вызвали недоумение казахстанцев и здоровый сарказм. Звучали мнения, что лучше бы уж Казком направил свои усилия и энергию в более полезное русло нежели замена вывесок – скажем, в улучшение обслуживания клиентов или повышение качества кредитного портфеля. Буква «Q» мгновенно стала популярным интернет-мемом.
Спустя несколько дней лингво-патриотической почин крупнейшего банка страны поддержал спикер сената. Неправильным было бы сводить месседж Касым-Жомарта Токаева к лингвистическому диспуту, споря, какая буква латинского алфавита «K» или «Q» точнее передает специфическое звучание казахской «Қ». Ведь Касым-Жомарт Кемелович ясно дал понять, что речь идет не о точной передаче фонетики казахского язка, а ни много ни мало – об отражении сути молодого государства.
Очевидно, что спикера верхней палаты казахстанского парламента заботит вовсе не вопросы фонетики: в его предложении маячит перспектива масштабного странового ребрендинга, в котором ключевым посылом является решительное дистанцирование от всего, что напоминало бы советское «кириллическое» прошлое – пусть даже это будет начертание буквы «K».
Страновой ребрендинг в последние годы стал одной из центральных тем национал-патриотического дискурса. Пару лет назад прозвучало предложение переименовать Казахстан в «Қазақ Елі», якобы ради того, чтобы избавиться от неблагозвучного «стан», ставящего республику в один ряд с такими проблемными странами, как Афганистан и Пакистан.
Затем заговорили о создании странового бренда «Ұлы Дала Елі» («Страна Великой степи»), который позволил бы повысить узнаваемость республики и создал ей позитивный имидж.
Очевидно, что столь настойчивый поиск нового названия страны отражает недовольство ее нынешним образом и имиджем, а возможно, и неудовлетворенность общественно-политической и экономической ситуацией в стране.
Поиск символом, способных объединить нацию, вполне закономерен для страны, которая находится на этапе нациестроительства и поиска идентичности.
Иной вопрос – позволит ли магия букв кардинальным образом изменить положение дел? Не слишком ли много в современном Казахстане уделяется внимание символам, в ущерб практическим делам и реальным процессам модернизации?
Что в имени тебе моем?
Политолог Султанбек Султангалиев отмечает, что дискуссия о переименовании страны в Казахстане слишком затянулась.
«Если честно, никакой реальной взаимосвязи между названием страны и успешностью ее социально-экономического и общественно-политического развития уловить невозможно, потому что такой причинно-следственной связи нет по определению», - говорит эксперт.
Заявление Касым-Жомарта Токаева, по мнению политолога, было сильно переоценено. «Я считаю, что это просто личное мнение спикера сената, которое СМИ раздули до вселенских масштабов», - говорит Султангалиев.
Политолог Жаксылык Сабитов также уверен, что глубокого замысла в словах Касым-Жомарта Кемелевича как такового и не было.
«По моему мнению, спикер сената решил немного попиариться на волне популярного тренда, и не более того. Перефразируя Ильфа и Петрова, можно сказать, что политики часто борются за чистоту улиц, но очень редко их подметают. Переименование Казахстана, не подкрепленное реальными действиями, - это типичный пример борьбы политиков за чистоту улиц», - высказывает мнение Сабитов.
Вместе с тем, политологи согласны, что дискурс о переходе на латиницу отражает процессы дрейфа к новой идентичности, которая лежит за пределами русскоязычного информационного и культурного пространства, проводником которого является кириллица.
«Надо понимать, что требования латинизации казахского языка – это составляющая политического курса на дезинтеграцию с Россией, разрыва культурного и информационного поля, связывающего с ней Казахстан», - подчеркивает Султангалиев.
По мнению эксперта, инициаторы подобной культурной диверсии просто не осознают всю пагубность этого шага. «Представьте, что в один миг несколько поколений казахстанцев станут безграмотными», - поясняет политолог.
Помимо этого, Султангалиев не исключает и распилочной составляющей этого патриотического проекта. «Вы только подумайте, какие колоссальные бюджетные деньги должны быть выделены и освоены на латинизацию», - говорит эксперт.
Жаксылык Сабитов придерживается иной точки зрения. По его мнению, процессы латинизация и отхода от русскоязычного цивилизационного пространства будут естественными и определять их будет демография.
«Я думаю, что Kazakhstan станет Qazaqstan’ом после того, как республика официально перейдет на латиницу, то есть, согласно намеченным планам, в 2025 году. Это объективный процесс, связанный с увеличением казахов в структуре населения Казахстана. Сегодня доля казахов составляет 66,5 %, однако среди молодежи их число больше: в нынешнем году 74% выпускников школ закончили казахскоязычные школы, при этом не стоит забывать, что казахи учатся и в русскоязычных школах. В то время как 89 % первоклашек пошли в казахскоязычные школы. Через десять лет лицо казахстанской молодежи существенно изменится, оно станет более казахским и казахскоязычным. Это тренд, который невозможно изменить. Изменится и медианный избиратель, поэтому некоторые политики уже сегодня начали медленное движение в сторону будущего медианного избирателя», - поясняет политолог.
Другой вопрос, знаменует ли эти процессы столь вожделенное приобщение к развитому миру и его благам?
«Все заверения о том, что благодаря латинизации мы станем ближе к Европе - это полная чушь, - без обиняков заявляет Султанбек Султангалиев. – От того, как пишется слово – «рақмет» или «raqmet» – мы лучше жить не станем. Латинизация не устранит проблем коррупции, нефтезависимости, отсутствия собственного промышленного производства и эффективного сельского хозяйства. Необходимо модернизировать экономику, выстраивать государственную идеологию, а не заниматься шаманскими плясками с бубнами вокруг госпрограмм латинизации казахского языка».
Жаксылык Сабитов также считают, что инициативы ребрендинга страны больше напоминают имитацию бурной деятельности в сфере нациестроительства, нежели реальные процессы.
«Сегодня в Казахстане в сфере национального строительства не проводится никакой серьезной работы. Все, что мы видим, это, по большей части, имитация. Большинство экспертов в области национального строительства выступают за создание в Казахстане гражданской нации, но при этом у нас нет долгосрочного стратегического проекта, который бы реализовался вне зависимости от личностного фактора кураторов данного процесса. Поэтому и возникают такие казусы, когда национальное строительство подменяется борьбой за символы и названия», - резюмирует эксперт.
Жанар Тулиндинова, Астана
Просмотров материала: 7 595
