ЭХО МИНУВШЕЙ НЕДЕЛИ:
• На кого нас оставит Обама?
• Через частокол барьеров.
Кыргызстан
• Своим умом
Узбекистан
• Рогун – вопреки всему!
Таджикистан
• Говорим опять про газ. Это раз…
Туркменистан
НА КОГО НАС ОСТАВИТ ОБАМА?
Еще немного, еще чуть-чуть…Когда всем и вся станет ясно, чья взяла, вашингтонский вторник у нас уже будет алматинской средой. Клинтон или Трамп? В течение всей минувшей недели эфир, интернет и печатные СМИ ведущих изданий мира соревновались в последних прогнозах исхода этой грязной борьбы за кресло хозяина Белого Дома.
Из публикаций, которые появились в эти дни, мне показался любопытным взгляд из-за океана - комментарий газеты The Washington Post, так как вновь затрагивал интересы США в нашем средне-азиатском регионе, продолжая тему, которой открывался наш предыдущий обзор.
Пока что абсолютно ясно одно – Обама уходит! Уходит тогда, когда отношениям между США и Россией в Центральной Азии, вероятно, суждено остаться несбалансированными в течение длительного времени, так как трудно себе представить новое серьезное вовлечение США в регионе.
Тем не менее, уверена обозреватель Марлен Ларюэль из The Washington Post, «изменения могут появиться в самих странах Центральной Азии, или Москва предпримет новые действия в регионе, что вновь откроет окно возможностей для США. Без этого Центральная Азия останется на периферии американо-российских отношений, которые формируются многими другими, более острыми, театрами напряженности».
В то время как отношения между США и Россией с 2014 года стремительно ухудшаются, и им теперь угрожает новый кризис вокруг Алеппо, отношения двух стран в Центральной Азии остаются относительно стабильными … потому что уже давно стали слабыми и несбалансированными».
Присутствие США в Центральной Азии стабильно сокращалось по разным причинам: стратегический выход (транзитный центр «Манас» был закрыт в 2014 году по требованию Бишкека), ограниченное участие американских компаний (их стало еще меньше с сокращением потребностей в каспийских энергоносителях и бесконечными переносами эксплуатации Кашагана), а также отсутствие крупных инвестиций, особенно по сравнению с китайским проектом «Один пояс-Один путь».
К этому следует добавить некую усталость с обеих сторон: деятельность США по поддержке гражданского общества в регионе сокращается, и группы активистов частично потеряли надежду на изменение политической ситуации на местах. В то же время, центрально-азиатские режимы и общественное мнение все более критично настроено и даже испытывают разочарование, связанное с демократическими программами США и их поощрением прав меньшинств. Теории заговора о роли США, как дестабилизирующей в евразийских и ближневосточных странах, широко распространены в местном общественном мнении.
В то же время, пишет Марлен Ларюэль, «Россия восстановила свою роль в регионе: впечатляюще применив силу в Украине, Москва подтвердила свое доминирующее положение в качестве стратегического и военного игрока в регионе. Россия доказала не только свою способность дестабилизировать соседние страны, но и подтвердила приверженность к защите местных авторитарных режимов и их видения закона и порядка против любой попытки осуществления новой цветной революции. Казахстан и Кыргызстан вступили в Евразийский экономический союз, и Таджикистан ведет переговоры о вступлении в него.
Даже если экономическая мощь России сокращается вместе с резко снижаемыми объемами инвестиций и денежных переводов, отправляемых центрально-азиатскими мигрантами, а Евразийский экономический союз принес неудовлетворительные результаты для местных экономик, Москва сохраняет второе место после Китая по уровню экономической мощи в регионе. Что еще более важно, мягкая сила России, и особенно, влияние ее средств массовой информации, находится на своем пике, а также генерирует попытки копирования ряда российских законов местными властями».
Разрыв во влиянии России и США в Центральной Азии, таким образом, по ее мнению, расширяется, а Вашингтон теряет свой статус и уже почти оттеснен к странам второго эшелона. «Большая игра» в регионе теперь ведется между Россией и Китаем, и обе страны, кажется, нашли хороший баланс, разделив между собой власть над регионом. Режимы Центральной Азии ставят под сомнение приверженность США данному региону, учитывая внимание, которое Вашингтон уделяет другим театрам действий, и оказываются одни перед Москвой и Пекином. Они не решаются на слишком открытый проамериканский путь, зная, что это может дорого стоить им, а результат остается неизвестным. Несмотря на форум 5 + 1, запущенный госсекретарем Джоном Керри, роль США в регионе, таким образом, медленно снижается.
Российско-американские отношения в Центральной Азии формируются под воздействием этого растущего неравенства двух статусов. Москва очень внимательна к любым американским акциям в регионе, но не чувствует себя здесь так неуверенно, как в общем европейско-российском пространстве и Южном Кавказе. Что касается Вашингтона, то на его политике в регионе слишком сильно отложилась память от холодной войны (например, мнение о том, что Москва надеется воссоздать Советский Союз), и США не в состоянии противопоставить что-то мягкой силе России.
И, тем не менее, Москва и Вашингтон могли бы найти общие точки легче, чем это им кажется. Во-первых, с точки зрения приоритетности, обе страны обеспокоены потенциальным воздействием пропаганды ИГ на мусульман Центральной Азии, и, как правило, преувеличивают роль выходцев из Центральной Азии, воюющих в Сирии. Для России этот вопрос имеет более важное значение, чем для США, учитывая количество воюющих там выходцев из Северного Кавказа и других российских регионов. И обе страны беспокоят риски, связанные с возможными последствиями политической дестабилизации в Центральной Азии, однако, есть огромная разница в том, как Россия и США поддерживают местные авторитарные режимы. Гладкий переход власти после Каримова, вероятно, дает Москве больше оснований верить в способность местных режимов поддерживать стабильность, по крайней мере, пока, в то время как США имеют свое отношение к авторитаризму.
Обе страны надеются на успешный исход афганского процесса примирения, что, по крайней мере, поможет избежать новой спирали войны и побочного эффекта на соседние страны. Но Россия равнодушна к политическому характеру следующего афганского правительства, в то время как Вашингтон более чувствителен к сохранению социальных и гендерных достижений, свершенных с его участием после 2001 года. Обе страны хотели бы, чтобы борьба с региональным наркотрафиком осуществлялась более эффективно, но и здесь тоже есть большая разница в том, как они относятся к коррупции в государственных органах.
Отношениям между США и Россией в Центральной Азии, вероятно, суждено остаться несбалансированными в течение длительного времени, так как трудно себе представить новое серьезное вовлечение США в регионе, что могло бы поднять ставки. Тем не менее, изменения могут появиться в самих странах Центральной Азии, или Москва предпримет новые действия в регионе, что вновь откроет окно возможностей для США. Без этого Центральная Азия останется на периферии американо-российских отношений, которые формируются многими другими, более острыми, театрами напряженности.
А пока подождем еще три дня, чтобы узнать, на кого же нас оставил Обама?
ЧЕРЕЗ ЧАСТОКОЛ БАРЬЕРОВ
КЫРГЫЗСТАН
Как сообщается на сайте CAA-NETWORK, Кыргызстан – первый из стран Центральной Азии — предложил в свое время иностранным гражданам инвестиционную визу. Однако инвесторы так и не стремятся в Кыргызстан…
На минувшей неделе авторы сайта решили разобраться, почему и какие барьеры оказались на пути у этих намерений, что этому мешает, помимо революций, редких терактов и малого размера рынка? Ответ пришел.
Прежде всего, бюрократия, точнее — проблемы с визовыми вопросами. Как известно, в стране введен безвизовый режим для более, чем 67 стран мира. Это дает свои плоды в виде увеличения потоков туристов. Но бизнес-туризм по-прежнему редок. И причиной тому является непродуманность процедур по выдаче инвестиционных виз.
Существует парадокс, когда правительство провозглашает намерения и декларации о превращении Кыргызской Республики в рай для предпринимателей, но на деле оказывается, что ну пути к этому раю инвестору придется пройти несколько кругов Данте.
Напомним, Казахстан и Узбекистан предлагают инвесторскую (по сути, деловую) визу только иностранцам — руководителям и представителям управленческого звена иностранных юридических лиц, участвующих в инвестировании экономики. В Республике Казахстан выдаются многократные инвесторские визы — до 3 лет, а в Узбекистане — должностным лицам и специалистам иностранных компаний, участвующим в реализации инвестиционных проектов выдаются въездные и многократные визы сроком на 12 месяцев.
Кыргызстан же разрешает выдавать иностранным гражданам инвестиционную визу при условии инвестирования в экономику КР 500 тысяч долларов США, с документальным подтверждением этого факта и ходатайства в Министерство экономики КР. После проверки документов Минэкономики передает обращение в Министерство иностранных дел КР. МИД, непосредственно — Департамент консульской службы, после согласования с 6 государственными службами, такими как ГКНБ, МВД, Таможня, Пограничная служба, Служба по миграции, Госрегистрационная служба, выдает инвестиционную визу. Она действует на 5 лет, дает право на многократный въезд-выезд при пересечении границы. Все вроде как хорошо, однако есть тонкости.
По сути, эта виза выдается только инвестору, одному физическому лицу. Чтобы привести своего технолога или управляющего, тоже иностранца, инвестору придется оформлять на него отдельную визу. Инвестиционная виза не дает права на трудовую деятельность. Чтобы ее осуществлять, инвестору придется получать на себя еще и разрешение на работу.
В Кыргызстане есть несколько крупных международных инвесторов, которым приходится несладко, их часто арестовывают на рабочем месте службы правопорядка, и пытаются депортировать на основании того, что у них нет разрешения на работу, хотя у них есть статус инвестора. В результате дело сводится к неофициальным платежам, после которых эти инвесторы могут работать еще какое-то время спокойно. Так продолжается до тех пор, пока они не получают нормальную консультацию от ассоциаций или службы по миграции. Это создает неудобство.
Инвестиционная виза также не дает право семье инвестора пользоваться его статусом. Был случай, когда семье корейского инвестора не выдавали долгое время визу, и после длительного времени согласились выдать только бизнес-визу, при этом речь шла о детях младше 5 лет. Инвестор не в восторге от данного эпизода.
Таким образом, чтобы нормально работать в стране, инвестору надо получить, кроме инвестиционной визы, разрешение на работу, которое выдается только на 8 месяцев, осуществить регистрацию проживания в КР в Госрегистрационной службе. А высококвалифицированному ключевому персоналу необходимо получить рабочие визы, которые выдаются сроком только на 1 год, также регистрацию по месту жительства и разрешения на работу. Для воссоединения с семьей, членам семьи, включая несовершеннолетних детей, надо получать туристическую или деловую визу, которая выдается от трех месяцев до года, при этом все визы, кроме инвестиционной, требуют однократного въезда. То есть, если Вы пересекли границу по необходимости, Ваша виза аннулируется.
Если Вы — инвестор, и хотите заранее продлить визу члена Вашей семьи в Кыргызстане на новый срок, по очень нелогичному правилу, Ваш член семьи должен вылететь через аэропорт Манас, побыть 3 дня, скажем, в Алматы, и вернуться, чтобы снова подать на визу.
Стоит особо отметить, что в целом процесс получения всех этих документов проходит гладко. Но порой возникают исключения из правила, и выдача документов или их оформление могут затормозиться. Тогда, как показывает практика, осуществляется намек на возможность решения вопроса неформальным путем, что и делается. Тоже неприятно, особенно для инвесторов с высокой репутацией в международном бизнес-комьюнити. Это вредит инвестиционному климату.
Денежный порог инвестиционной визы также является барьером для прихода многих инвесторов. В Кыргызстане он составляет 500 тысяч долларов США, в то время как в Венгрии 300 000 евро, Латвии 140 000 долл, в развитой Германии 250 000 евро, ОАЭ 270 000 долл, ну и в США 500 000 долл (при условии создания как минимум 10 постоянных рабочих мест с полной занятостью для граждан США в определенных районах с высокой безработицей или в сельских районах).
По сути, такие визы даются частным иностранным предпринимателям (не компаниям или сотрудникам компаний, для которых предусмотрены другие правила) и, таким образом, привлекаются предпринимательский талант и успешные стартапы, а не только собственно инвестиции.
Возникает вопрос, каким образом случилось так, что Кыргызская Республика поставила фильтр на приезд инвесторов с такими жесткими условиями? Барьер инвестициям в размере $500 тысяч, это непозволительная роскошь для государства, которому надо динамично развиваться, и пока нечем похвастаться в экономическом плане перед международным сообществом.
Бизнес-ассоциации предлагают Правительству КР снизить инвестиционный порог до 50 тысяч долларов США, выдавать пятилетнюю инвестиционную визу инвестору с правом на трудовую деятельность, с пакетом, включающим в себя рабочую визу на три года для его управляющего или ключевого специалиста, с правом многократного въезда-выезда и разрешением на работу, семейную многократную визу для членов семьи инвестора также сроком на пять лет. Инвестор должен получить одну визу, и сразу приступать к работе по развитию бизнес-среды страны, далее не задумываясь о визовых делах семьи и своего ключевого специалиста. Тогда, возможно, поток инвесторов в страну возрастет, и они будут чувствовать себя, как рыба в воде!
СВОИМ УМОМ
УЗБЕКИСТАН
Как сообщило на минувшей неделе агентство StanRadar, после смерти первого президента Узбекистана неожиданно выяснилось, что в этом государстве кроме Ислама Абдуганиевича Каримова были и есть и другие ораторы и политики, которые живут и могут жить своим умом. Еженедельно страна и мир открывают для себя новые имена, и не исключено, что скоро население начнёт узнавать своих, узбекских, политиков не хуже, чем российских. А ведь еще пару месяцев назад словосочетание «узбекский политик» вызывало у граждан практически единственную ассоциацию: президент Каримов.
К примеру, если раньше руководители и члены узбекских делегаций практически не персонализировались, за исключением редких упоминаний главы узбекского МИДа Абдулазиза Камилова и первого вице-премьера Рустама Азимова, то теперь их имена стали появляться даже в заголовках узбекских СМИ: «Делегацию, направляющуюся в Ош, возглавит Адхам Икрамов» (заместитель премьер-министра), «Улугбек Розукулов примет участие во встрече глав правительств СНГ» (тоже вице-премьер), «Абдухакимов обсудил с делегацией ВБ программу поддержки создания рабочих мест» (министр труда).
Не помнится, чтобы при Каримове был возможен заголовок, сообщающий о том, что какой-то высокопоставленный чиновник или даже член правительства, если только это не Рустам Азимов, да и то изредка, выступил с каким-нибудь заявлением, а сегодня - пожалуйста: «Икрамов: Добрососедские связи Кыргызстана и Узбекистана должны стать залогом развития сотрудничества».
В Узбекистане появляется публичная политика. Так и до свободы слова недалеко. Как правило, при Каримове средствам массовой информации дозволялось озаглавить такого рода сообщение лишь какой-то значимой фразой из речи члена руководства страны, вроде - «Заключения по Рогунскому проекту неприемлемы». Если же кому-то удастся найти в узбекских СМИ прошлогоднюю, скажем, ссылку на заголовок с упоминанием Шавката Мирзиёева, который уже тринадцать лет занимает пост премьер-министра Узбекистана, и сделанного им до сентября 2016 года какого-либо публичного заявления, сегодня найти невозможно.
Приятно удивляет и кампания по выборам президента: в этот раз СМИ размещают заметно больше заявлений кандидатов по сравнению с предыдущими операциями по легитимации главы государства. И хотя они значительно уступают Шавкату Мирзиёеву по размаху и уверенности, а будущий президент очевиден, всё же лица этих скромных политиков будут хоть немного узнаваемы, что полезно для развития общества.
Пока наиболее активен из троих, по крайней мере, в Узнете, кандидат от партии «Миллий тикланиш»: «Сарвар Отамуратов: защита национальных интересов и ценностей», «Отамуратов: В сфере внедрения латиницы имеется много вопросов», «Отамуратов предлагает запретить продажу подросткам вредных энергетиков» …
Выдвинутый Народно-демократической партией (НДПУ) Хотамжон Кетмонов назвал приоритетными задачами создание рабочих мест, увеличение числа сельских врачебных пунктов, ремонт тротуаров и создание велосипедных дорожек: «Хотамжон Кетмонов: защищать интересы тех, кто нуждается в социальной поддержке». А вот выдвиженец от партии «Адолат» Нариман Умаров с заявлениями не торопится: узбекские СМИ упомянули о нём только в контексте партийного съезда, на котором он был объявлен кандидатом в президенты. Впрочем, предвыборная агитация стартовала лишь 28 октября, возможно, он ещё чем-то удивит.
Что касается главного и единственно реального претендента на высший пост, то хочется похвалить его пиар-команду, которая создаёт ему образ энергичного, инициативного, желающего и умеющего решать проблемы населения и наводить порядок руководителя. Возможно, так оно и есть, и хочется верить, что все его дела вызваны не только желанием понравиться электорату, тем более, что от последнего практически ничего не зависит. Но где же прятались эти замечательные качества Мирзиёева-руководителя на протяжении всех тринадцати лет его премьерства?
СМИ с восторгом сообщают о десятках тысяч жалоб в виртуальную приёмную премьер-министра, но ведь тут не радоваться надо, а ужасаться: к первому лицу государства обращаются с просьбами починить лифт, приобрести автомобиль, начислить пособие на детей, получить декретные, дать свет и газ, установить светофор, сфотографировать на паспорт лежачего больного…
Подавляющее большинство высказываемых проблем старо, не решалось годами, причём – в бытность Мирзиёева вторым человеком в государстве. Неужели в том, что эти десятки тысяч проблем всё еще злободневны, виновен был «первый человек»?
Нет-нет, таким вопросом задаваться ни к чему, и чтобы не будоражить умы опасными сомнениями, Мирзиёев в своих речах обязательно упоминает Ислама Каримова добрым словом. И обещает «твердо и неукоснительно следовать его установке, что руководитель обязан, не жалея сил и энергии, жить заботами и интересами страны и людей во имя реализации их устремлений и чаяний». А потом вдруг заявляет: «Настало время государственным органам служить народу, а не народу - государственным органам», «стиль работы большинства государственных органов сегодня не отвечает требованиям времени».
Вот ещё интересное признание: «Основная причина недостатков непосредственно связана с процессами подбора, воспитания и назначения кадров. Пока не будет создана система набора и подготовки независимо и по-новому мыслящих, ответственных, инициативных, освоивших передовые методы управления, патриотичных и честных кадров, качественного изменения в государственном управлении не произойдёт». И ещё: «Ни один ответственный руководитель на местах не занимается по-настоящему заботами и проблемами людей».
Таким образом, Мирзиёев косвенно признаёт неудачи своего предшественника в управлении государством и расстановке кадров. И тем самым подтверждает тезис о необходимости регулярной смены руководителя страны. Этого, кстати, требует и Конституция Узбекистана - статья 90. Своими заявлениями о необходимости избавиться от коррупции и обеспечить верховенство закона (чего стоит его признание в том, что в Узбекистане суды выносят только обвинительные приговоры) будущий президент даёт населению надежду на улучшение качества жизни.
Но чтобы эта надежда сбылась, заключает StanRadar, необходимо предоставить жителям Узбекистана не показную, а настоящую свободу слова: без нее сильное, здоровое и благополучное общество построить невозможно.
РОГУН – ВОПРЕКИ ВСЕМУ!
ТАДЖИКИСТАН
Конец октября принес в Таджикистан эпохальное по региональным меркам событие: спустя 29 лет русло реки Вахш снова перекрыто для начала строительства плотины многострадальной Рогунской ГЭС.
Как рассказал на минувшей неделе Хайрулло Мирсаидов на сайте пресс-клуба Содружество, впервые русло реки Вахш было перекрыто в 1987 году. Тогда шло активное строительство ГЭС, но с развалом Союза все работы остановились. Позже мощный селевой поток разрушил основание плотины.
Проект Рогунской ГЭС еще в советские годы был разработан в Ташкенте в интересах всех стран Центральной Азии. ГЭС должна была изменить не только экономику Таджикистана: аккумулированный в водохранилище запас воды помог бы оросить сотни тысяч гектаров земли и создать десятки тысяч рабочих мест в Узбекистане. Однако именно Узбекистан последние 15 лет выражал свое категорическое несогласие со строительством Рогуна, что и тормозило процесс.
Заинтересованность в достройке Рогуна в разные годы выражали Россия, Иран, Украина, Пакистан и другие страны. Но после систематических протестов со стороны официального Ташкента у потенциальных инвесторов пропадало желание ввязываться в разгорающийся конфликт.
В 2004 году Таджикистан заключил соглашение о строительстве Рогуна с российской компанией «Русал». Однако за несколько лет россияне так и не начали стройку, вследствие чего в 2007 году Таджикистан в одностороннем порядке денонсировал соглашение. Компания «Русал» хотела значительно снизить высоту плотины, которая по проекту составляла 335 метров, с чем был не согласен официальный Душанбе. Данное решение «Русала» соответствовало интересам соседнего Узбекистана, но отнюдь не Таджикистана.
Отметим, что российская сторона в вопросах строительства Рогуна тщательно соблюдала интересы Ташкента. Дмитрий Медведев, будучи президентом РФ, во время визита в Узбекистан, после переговоров с Исламом Каримовым, заявил, что Россия не будет участвовать в строительстве ГЭС в регионе без согласия всех соседних стран. В ответ на это заявление Душанбе моментально вручил ноту протеста российскому послу в Таджикистане.
В 2008 году Таджикистан, выделив из бюджета транш в размере 50 млн долларов, сам начал строительство, которое требовало ежегодного увеличения финансирования. В 2010 году были выпущены акции Рогунской ГЭС, которые приобрели граждане Таджикистана на сумму более 800 млн сомони.
Одновременно Таджикистан заявил о готовности создать международный консорциум по финансированию проекта Рогунской ГЭС. Параллельно с этим в соседних странах вокруг энергетического гиганта кипели страсти. Казахстан присоединился к позиции Узбекистана. Главная претензия соседних стран заключалась в том, что проект Рогуна устарел, и с учетом современных реалий его необходимо пересмотреть с точки зрения безопасности плотины и вреда экологии.
Таджикистан пошел навстречу соседям и заказал международную экспертизу Всемирного банка. На этот процесс ушло в общей сложности четыре года. Тем не менее, уверенный в положительном результате экспертизы, Таджикистан продолжал строительство. За эти годы несколько раз планировалось перекрыть русла реки Вахш для начала строительства плотины, однако каждый раз под разными предлогами это событие откладывалось.
Страсти накалились настолько, что некоторые эксперты из Узбекистана и Казахстана предрекали настоящую войну в случае, если Таджикистан продолжит «самовольничать».
В 2014 году были оглашены результаты международной экспертизы, которые оказались в пользу Таджикистана. Узбекистан отказался принимать их, продолжая информационные атаки на проект. Ни одно международное мероприятие не обходилось без того, чтобы узбекская сторона не высказалась негативно о Рогунской ГЭС.
Однако эти нападки, утверждает Хайрулло Мирсаидов, не поколебали решимость официального Душанбе реализовать проект. В начале 2015 года Таджикистан объявил тендер на достройку Рогуна, а летом нынешнего года заключил договор с итальянской компанией Salini Impregilo, которая обещала запустить первые агрегаты в ближайшие два года.
Официальный Ташкент молниеносно отреагировал на эту новость, вновь выступив с категорическим протестом. Письмо с таким содержанием на имя премьера Таджикистана Кохира Расулзода пришло от Шавката Мирзиёева, на тот момент премьера Узбекистана.
В начале сентября не стало Ислама Каримова, и позиция Ташкента по отношению к проекту резко изменилась. В конце сентября, выступая с трибуны ООН, представитель Узбекистана впервые не упомянул о Рогуне.
30 октября президент Таджикистана Эмомали Рахмон лично принял участие в перекрытии русла реки Вахш и дал начало строительству плотины ГЭС. О каких-либо соглашениях по Рогуну между Ташкентом и Душанбе в последние месяцы заявлено не было. Однако это событие совпало с «исчезновением» с сайта правительства Узбекистана раннее опубликованного заявления вице-премьера Рустама Азимова о том, что Ташкент никогда не поддержит строительство Рогунской ГЭС. Можно предположить, что стороны пришли к компромиссу, оставив это без публичного оглашения.
В любом случае перекрытие русла реки Вахш - это только начало грандиозного строительства. Для полного запуска Рогунской ГЭС понадобятся долгие годы. Средства, вложенные Таджикистаном в проект до сегодняшнего дня, в основном были направлены на восстановительные работы, а для полного завершения по предварительным подсчетам необходимо еще 3 - 3,5 млрд долларов.
У Таджикистана таких денег нет: в случае, если страна решит строить ГЭС своими силами, на это уйдет 10-15 лет. Естественно, Душанбе будет привлекать к стройке зарубежных инвесторов. В принципе, это может быть тот же Узбекистан. Благодаря участию в проекте он получит возможность в будущем участвовать в распределении водных ресурсов Рогунского водохранилища. Правда, Узбекистана тоже не располагает необходимыми финансами.
Иран, который при президенте Ахмадинеджаде проявлял интерес к проекту, сегодня вне игры. После разногласий между Душанбе и Тегераном из-за поддержки, которую иранская сторона оказала запрещенной в Таджикистане Партии исламского возрождения, отношения между двумя братскими странами находятся на стадии охлаждения.
«Остаются две мощные державы, пишет Хайрулло Мирсаидов, - Россия и Китай. На фоне торможения процесса вхождения Таджикистана в Евразийский экономический союз, Москва могла бы оказать своему союзнику помощь, тем самым сгладив былые разногласия. Вопрос только в том, какие условия поставит Россия перед Таджикистаном, выделяя инвестиции? И главное, успеет ли Москва перехватить инициативу?»
Ведь инвестиции в Таджикистане сегодня имеют преимущественно китайское происхождение. Китай пообещал инвестировать в Таджикистан в ближайшие три года 6 млрд долларов. Половина этих средств будет направлена на строительство газопровода «Китай – Центральная Азия», а вот куда уйдут остальные 3 млрд, пока неизвестно. Это как раз та сумма, которая нужна Таджикистану для строительства Рогунской ГЭС.
С определенностью можно сказать одно: какая бы страна не помогла Таджикистану в строительстве Рогунской ГЭС, она станет его стратегическим союзником и самым дружественным государством на долгие годы. Ведь Рогунская ГЭС позволит Таджикистану решить одновременно множество проблем: не только избавиться от дефицита электроэнергии, но и стать крупным экспортером энергомощностней, начать строительство крупных предприятий в стране, уменьшив тем самым количество выезжающих на заработки мигрантов. А значит, Таджикистан из придаточного государства превратится в серьезного игрока в регионе.
ГОВОРИМ ОПЯТЬ ПРО ГАЗ. ЭТО РАЗ…
ТУРКМЕНИСТАН
В середине минувшей недели, сообщило агентство REGNUM, состоялся визит президента Туркмении в Россию. Эксперты уверяют - Бердымухамедов приехал к Путину решить газовый вопрос и безпасность на туркмено-афганской границе. Комментируя итоги московской встречи президента России Владимира Путина с президентом Туркмении Гурбангулы Бердымухамедовым, который прибыл в Россию с рабочим визитом, корреспондент агентства Станислав Тарасов заметил, что глава Туркмении — не частый гость в Москве, и всякий раз, когда проходит встреча лидеров России и Туркмении, она всегда мотивирована, поскольку помимо общих вопросов двустороннего сотрудничества, обмена мнениями по актуальным международным и региональным вопросам обсуждается какая-либо конкретная тематика, затрагивающая двусторонние интересы.
Так было и в августе, когда Бердымухамедов совершил рабочий визит в Германию и провел переговоры с канцлером Ангелой Меркель. Немецкая газета Die Zeit отмечала, что «Берлин не озвучивал причины, побудившие Меркель провести встречу с главой Туркмении, а Ашхабад вообще промолчал», хотя, согласно утечкам, допущенным немецкими дипломатическими источниками, встреча «готовилась несколько месяцев» и на ней «настаивала именно туркменская сторона».
Более того, в интервью DW авторитетный немецкий эксперт по Центральной Азии Михаэль Лаубш обозначил тематику переговоров так: Ашхабад ищет возможности инвестиций, особенно в бюджетообразующую нефтегазовую отрасль, поскольку не получает от экспорта газа в Китай необходимых средств; проверяет, насколько Европа нуждается в туркменском газе; пытается заручиться поддержкой Берлина с целью продвинуть подписание соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС, которое раз за разом откладывается из-за возражений Европарламента и правозащитных организаций.
В то же время Лаубш констатировал, что «в Берлине понимают: на сегодняшний день «туркменский вариант» возможен только за счет усиления зависимости от Турции, чего германское руководство позволить себе сейчас не может». Другие немецкие эксперты высказывали предположение, что Бердымухамедов мог пытаться выступить посредником в деле нормализации отношений Берлина с Анкарой, позиционируя себя в качестве страны, в которой «российское влияние менее чувствуется, нежели, например, в Киргизии или Казахстане».
По итогам переговоров на совместной августовской пресс-конференции в Берлине Меркель говорила «дежурным языком». Перечисляя основные пункты переговоров, она затронула тему прав человека и объявила, что достигнута договоренность установить контакт на уровне МИД двух стран, чтобы подготовить почву для посещений иностранными организациями заключенных в туркменских тюрьмах. Кроме этого, заявила она, Германия и Туркмения готовы сотрудничать в деле спасения Аральского моря и обеспечения безопасности в Афганистане.
Что касается Бердымухамедова, то он обозначил два главных пункта германо-туркменских переговоров: сотрудничество в сфере поставок туркменского газа в Европу, а также проекты в области транзитных перевозок между Европой и Азией. Германию он назвал «ключевым партнером» в этих вопросах. Складывалось впечатление, что Берлин и Ашхабад достигли какой-никакой договоренности, о чем пока предпочитают не говорить вслух.
Накануне визита Бардымухамедова в Москву в Ашхабаде прошли четырехсторонние переговоры о поставках газа из Прикаспия в Европу, в которых приняли участие руководители нефтегазовых ведомств Азербайджана, Туркмении, Турции, а также вице-президент Еврокомиссии по энергетике Марош Шефчович.
«Мы конкретно определили, что проект Южного энергетического коридора является для нас важным и стратегическим проектом, потому что он способен диверсифицировать энергетические направления и энергетические источники, — заявил Шефчович по итогам переговоров с Бердымухамедовым. — Мы хотим, чтобы в 2019—2020 годах начались поставки природного газа из Прикаспийского региона в Европу». При этом чиновник из Евросоюза сообщил, что обсуждались возможности строительства газопровода по двум, судя по всему, разным направлениям: через Каспий и через территорию Ирана, о чем ЕС уже ведет переговоры с Тегераном. Шефчович утверждал, что «у Туркмении есть политическая воля, чтобы участвовать в этих проектах, а у Европы есть политическое желание диверсифицировать свои энергопоставки», которые, кстати, в обоих случаях минуют Россию.
В этой связи внесем некоторые пояснения. Ашхабад заявляет, что к 2030 году из своих недр планирует извлекать по 230 миллиардов кубометров в год, 180 миллиардов из которых предполагается экспортировать. Проблема в том, как доставить сырье зарубежным покупателям. До 2009 года экспорт туркменского газа проходил по газопроводам на территории Казахстана и России, построенным еще в советские времена. Но когда мировые цены на газ в 2008—2009 годах снизились, сделка стала для России убыточной, ведь у Туркмении приходилось покупать топливо по подписанным ранее долгосрочным контрактам и по ставшими завышенными ценам, которые европейские покупатели платить отказались.
Туркмения сделала ставку на диверсификацию экспорта. Был построены газопровод в Китай мощностью 30−40 миллиардов кубометров в год, и поменьше в Иран — на 10 миллиардов, где и своего газа много, но не на севере страны. Покупать газ в Туркменистане иранцам дешевле, чем прокачивать его сюда с юга.
Одно время Ашхабад делал ставку на газопровод Nabucco, который предполагалось провести по дну Каспия в Азербайджан, оттуда через Грузию в Турцию с выходом на европейский рынок. Баку активно поддерживал этот проект, но не мог дать гарантии для заполнения этой трубы газом, тогда как Ашхабад, ведя активные переговоры, под разными предлогами, в том числе отсутствия правового статуса Каспия, уклонялся от участия в этом проекте, который, безусловно, выступал в роли конкурента российскому «Южному потоку».
Сейчас Баку реализует проект газопровода TAP (Trans-Adriatic Pipeline), по которому газ с азербайджанского месторождения Шах-Дениз-2 будет прокачиваться сначала по территории Грузии и Турции, а далее — по северу Греции через Албанию и Адриатическое море в Италию, где он вольется в уже существующие газораспределительные системы. К этому проекту могла бы подключиться и Туркмения — от ее западного побережья до восточного азербайджанского всего 269 километров, но проблема снова в статусе Каспия.
Недавно глава МИД России Сергей Лавров после встречи в Москве со своим иранским коллегой заявил, что «Москва рассчитывает на подписание соответствующей конвенции на следующем Каспийском саммите, однако, на наш взгляд, делать конкретные выводы рано. Туркмения и Турция уже имеют рамочное соглашение о поставках газа по предлагаемому Трансанатолийскому газопроводу (TANAP), который будет поставлять газ со второй фазы освоения месторождения Шах-Дениз в азербайджанском секторе Каспия. Так что «большая газовая игра» на Каспии продолжается.
Дело в том, что после нормализации российско-турецких отношений вновь всплыл проект «Турецкий поток». Forbes считает, что он «отрезает» прежде всего Азербайджан, даже если будет состоять из двух веток, вместо планировавшихся четырех. По оценкам европейских экспертов, региону не требуется столько газа, чтобы их строить. Две трубы должны связать Турцию и Россию, причем по одной из них газ пойдет для турецкого потребления, а по второй — отправится в Юго-Восточную Европу.
«Причем Россия пытается с помощью второй ветки трубопровода обеспечить себе некоторый переизбыток в поставках, — пишет Forbes. — Это предотвратит в дальнейшем вероятные поставки из Азербайджана, и, возможно, Туркмении». Правда, турецкая сторона теоретически предлагает объединить «Турецкий поток» с патронируемым Азербайджаном «Южным коридором», что превращает Турцию в крупнейший на Ближнем Востоке энергетический хаб, что будет способствовать укреплению позиций Турции в диалоге с Евросоюзом, в котором сейчас он не особо заинтересован. В то же время в заявлениях Анкары и Баку появились новые нотки. Они считают необходимым не конкурировать с российскими энергетическими проектами, а принимать и участвовать в них, рассматривая их уже как важный элемент региональной безопасности.
В этой «игре» они жертвуют фигурами. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, выступая недавно на Всемирном энергетическом конгрессе в Стамбуле, заявил, что Турция готова к тому, что после строительства «Турецкого потока» российский газ уже не будет поступать в Турцию через Украину. Россия тоже, похоже, дает понять, что будет учитывать интересы Турции при решении кризиса вокруг Сирии. Как видим, почти любой формат и тематика переговоров на Ближнем Востоке утыкается в проблемы Закавказья и Каспия, и, наоборот, риски в одном регионе перебрасываются в другой, точно так же, как и достижение каких-то позитивных результатов. К тому же в Европе и в России понимают, что энергетический альянс Турция — Азербайджан — Туркмения предполагает новый расклад сил не только в мировой энергетике, но и ведет к появлению тюркского «центра силы», когда, как пишет один из немецких экспертов, «принцип «два государства — две нации», которого Турция и Азербайджан придерживаются в отношении каждой из двух этих стран, может смениться доктриной «три государства — одна нация», имея в виду уже и Туркмению.
Станислав Тарасов считает, что все эти моменты, конечно, учитываются Москвой в диалоге с Ашхабадом, как и Ашхабад считает варианты. Путин, беседуя с лидером Туркмении, отмечал, что «объемы наших взаимных поставок находятся на должном уровне», однако «безусловно, есть еще над чем работать» и «есть нерешенные вопросы».
В свою очередь Бердымухамедов — не случайно — напомнил о последней встрече в Астрахани на саммите Прикаспийских государств, где была высказана «идея создания экономического форума или логистического центра», и значении, которое придается «развитию транспорта, развитию транзитных коридоров». Бердымухамедов также пригласил президента России принять участие в глобальной конференции по транспорту, которая пройдет в Туркмении под эгидой ООН 26−27 ноября.
Он отметил, что «присутствие Российской Федерации на этой конференции придаст еще больший импульс развитию транспортных транзитных коридоров не только для Средней Азии, но и в юго-восточном направлении». Как не крути, но это все же акцент на активизации политики Ашхабада не на западном, а восточном и южном направлениях. Диалог Москва — Ашхабад продолжается, Ашхабад стремится действовать взвешенно и осторожно, так, чтобы проигрывающие от нынешнего развития событий на Большом Ближнем Востоке находились на Западе, а победители — на Востоке. Ведь газ всегда имеет отношение к политике и геополитике.
Вячеслав ШТЫРОВ, Матрица.kz
В обзоре использованы материалы среднеазиатских и российских информационных интернет-изданий. Автор обозрения оставляет за собой право не всегда и не во всем разделять точку зрения авторов и издателей цитируемых публикаций.
Обзоры обновляются на страницах Матрицы.kz по понедельникам.
Просмотров материала: 2 732
