Какой станет Россия во время правления Путина, знали еще в 1999 году, когда Ельцин привел его к власти. О этом написал журналист Виталий Портников. Предлагаем вашему вниманию статью 15-илетней давности.
КАУДИЛЬО
100 дней премьерства Владимира Путина были отмечены более чем широко: статьи в газетах, сообщения социологов о дальнейшем росте рейтинга главы правительства. Статьи ведущих журналистов были выдержаны скорее в мистических тонах: феномен Путина, загадка Путина, непредсказуемость Путина.
Подарков от политической элиты тоже было немало. Как раз накануне 100 дней Юрий Лужков и Евгений Примаков вместе встретились с премьером - и это после их заявлений о поддержке действий правительства. В прессе сразу же появились сообщения, что Примаков и Лужков договаривались с Путиным о поддержке его кандидатуры на президентских выборах-2000 в обмен на снижение градуса резкой критики «Отечества»-«Всей России» в прокремлевских СМИ.
И хотя никаких реальных подтверждений подобных договоренностей нет, с инициативами о необходимости выдвижения единого кандидата ОВР и «Единства» на президентских выборах-2000 - разумеется, этим кандидатом должен стать Путин - начали выступать губернаторы, поддерживающие оба этих соперничающих объединения. Анатолий Чубайс также заявил, что обязательно поможет Путину стать президентом России - разумеется, в том случае, если премьер обратится к нему за поддержкой. И судя по тому, что о поддержке Путина заявил также другой лидер Союза правых сил Борис Немцов, - это общая позиция тех, кого в России принято называть либералами.
Таким образом, впервые за долгое время мы сталкиваемся с демонстративной консолидацией российской политической и предпринимательской элиты. Консолидации этой содействует и сам премьер-министр, как раз накануне своих 100 дней заявивший о недопустимости деприватизации. Это заявление Путина - не просто реакция на высказывания Евгения Примакова, ратующего за пересмотр итогов приватизации.
Это еще и гарантии собственности, неприкосновенности и безопасности существующей элите, гарантии сохранения статус-кво при любых изменениях политической жизни страны. Решившись на разговор о своих экономических взглядах - после трех месяцев военной кампании, - Владимир Путин еще раз продемонстрировал, что всерьез собирается сыграть роль преемника Бориса Ельцина.
Новое государство
Именно поэтому к словам Ельцина о том, что он назначает не просто нового премьер-министра, а человека, который будет поддержан им на президентских выборах, стоит, наконец, отнестись всерьез. Когда Ельцин делал это заявление, большинство аналитиков - и, разумеется, большинство граждан Российской Федерации - сочли это очередным капризом «Деда» - мало кого он объявлял в преемники!
Однако за прошедшие месяцы президент доказал не только то, что доверяет Путину, а и то, что речь идет не столько о конкретном человеке, сколько о создании новой государственности, весьма отличающейся от ельцинской государственности прошлых лет. Если Путин не удержится до президентских выборов - с каждым днем все очевиднее, что удержится, - то созданием этой государственности будет заниматься кто-то другой. Но суть ее от этого не изменится.
Это государство будет действительно сильно отличаться от государства Ельцина. Примерно так же, как Ельцин образца 1989-го отличается от Ельцина образца 1999-го, примерно так же, как знаменитые американские речи опального Ельцина отличаются от его не менее знаменитой стамбульской речи, зачитанной на прошлой неделе. Ельцин - президент РСФСР - был ниспровергающим, революционным, разрушающим.
Защищавшим честь русского народа, которую необходимо было восстановить после десятилетий большевистского бесчестия. В Стамбуле Ельцин защищал действия уже построенной им государственной структуры - защищал не менее яростно, чем атаковал когда-то советское прошлое. Именно эту структуру Ельцин и оставляет Путину. Но и она станет лишь фундаментом для того государства, в котором россиянам предстоит жить последующие десятилетия.
Это будет государство, в котором власть будет опираться вовсе не на энтузиазм активной части общества, как Ельцин в начале 90-х. А на спецслужбы и армейскую верхушку, на людей, которые и без того играли важнейшую роль в процессах последнего десятилетия, но, устав от революционной неопределенности, решили подменить ее реставрационной стабильностью. В этом государстве будет сплоченная элита - и политическая, и экономическая.
Оппозиция будет приветствовать принципиальные решения властей, критикуя лишь их отдельные детали либо методы, которыми будут проводиться в жизнь эти решения. Права собственников будут обеспечены отказом государства от возможного пересмотра итогов приватизации и ведущей ролью властей и близких к ним бизнесменов в экономических процессах. У региональной власти федеральная возьмет ровно столько полномочий, сколько ей будет необходимо, - сохранив за руководителями регионов всю ответственность за положение дел на местах. Сепаратизм на какое-то время станет историческим явлением.
В этом государстве не будет свободы слова. Внешне все сохранится - негосударственные издания и телеканалы, свободный доступ в Интернет… Но выступления президента все будут комментировать почти одинаково, даже в интернетовских изданиях. Запад… Запад, конечно, будет выделять деньги на поддержку демократии в России, на деятельность правозащитных организаций, которые будут распечатывать свои бюллетени малым тиражом в основном для западных спонсоров.
Самые честные журналисты будут писать о культуре. Самые профессиональные - об экономике. О политике будут писать нежурналисты.
Большинству населения все это будет неважно. Большинство будет уверено, что строит сильную Россию, готовую покончить с терроризмом, коррупцией и экономическим кризисом. О перестроечной демократии будут вспоминать как о времени сплошных разочарований. Но власть будет утверждать, что именно в это время был заложен фундамент новой, сильной России.
Критику Запада будут воспринимать внешне насмешливо - вот, мол, теперь они боятся нашего усиления. Но на переговорах терпеливо разъяснять, что в случае отказа от жесткой власти Россия может оказаться в руках реваншистов и коммунистов. А так - рыночная экономика успешно развивается. Запад поверит, решив, что эта самая будто бы рыночная экономика в будущем обеспечит россиянам свободу…
Требуется каудильо
Внимательно отнесясь к этой модели, начинаешь понимать, почему на роль преемника был избран именно Владимир Путин. Он - яркий пример политика нехаризматичного, так что старающиеся пропагандировать его личность СМИ объясняют, что у российского премьера не обаяние, не харизма, а такой мощный эффект присутствия! Рискну все же заметить, что у любого человека, занимающего пост премьера России и собирающегося быть ее президентом - очень мощный эффект присутствия. Хотел бы посмотреть на эффект путинского присутствия в годы его работы в КГБ - вот уж где за такой эффект точно выгоняли со службы…
Ельцин - пусть сам президент, пусть ближайшее окружение президента - сделал точный выбор не в пользу личности, а в пользу самой структуры авторитарного государства. Государства некоммунистического, недемократического, нефашистского, ненационал-социалистического. А скажем так - национального. Подобное государство строил в Испании Франсиско Франко, знаменитый каудильо, лишь использовавший радикальные политические течения для поддержания своей власти.
Франкизм не оставлял никаких шансов демократии, но терпимо относился к различию взглядов и позиций внутри сторонников режима, не возводил - по крайней мере, после второй мировой войны - «железного занавеса» между своей страной и внешним миром, в конце концов создал основы для существования в Испании среднего класса, что в свою очередь является предпосылкой для перехода к демократии.
Так что через несколько лет после смерти Франко Испания уже была демократической и динамично развивающейся страной… Сам каудильо, кстати, был человеком неярким и появившимся во главе Испанского государства - не говоря уже о сроке его пребывания у власти - скорее благодаря цепи случайных обстоятельств и властолюбию, чем благодаря исключительным личным качествам.
Тогдашней испанской элите, победившей в гражданской войне - гремучей смеси недовольных военных, монархистов (сторонников двух веками соперничавших династических ветвей), фашистов и респектабельных консерваторов, - он просто был очень удобен, так как победа любой из этих группировок и воцарение любого из их лидеров автоматически приводила к устранению со сцены всех остальных. А Франко, заявлявший, что у него «нет других врагов, кроме врагов Испании», гарантировал хотя бы иллюзию компромисса и выживания всех победителей, точно так же, как ратующий за сильную Россию Путин гарантирует сосуществование и выживание всем, выигравшим в прошедшее реформаторское десятилетие - разумеется, если будут приняты правила игры, предлагаемые режимом.
По тому, с какой легкостью принимают эти правила политики калибра Чубайса («я начинаю прозревать», - говорит Анатолий Борисович), становится ясно, что демократия в России в ближайшем будущем будет интересовать исключительно «профессиональных» оппозиционеров, таких как Григорий Явлинский. Именно этот политик очевидных социал-демократических взглядов оказывается в результате либералом - так как говорит о необходимости переговоров с чеченцами даже тогда, когда эта идея отвергается присмиревшим российским обществом - но пропагандируется Западом, хорошо понимающим всю преступность и аморальность происходящего на Северном Кавказе.
Но Явлинский никому не мешает: со своими 8-10 процентами голосов он всегда будет нужен как ходячий пример демократии - «мы выслушиваем даже тех, кто призывает нас предать интересы России». А вот политики типа Лужкова или Примакова либо смирятся с выбором Кремля, либо покинут большую политику - в случае с Лужковым это может еще и означать громкий антикоррупционный процесс сразу же после неизбежного московского экономического кризиса в следующем году.
P.S. Словом, Россия действительно вступит в новое тысячелетие другой, не похожей на себя доперестроечную и очень не похожей на себя перестроечную. А Украина? Замечу сразу же, что, благодаря особенностям своего географического положения, наша страна имела шанс избежать авторитаризации своего государственного организма. Но воспользоваться этим шансом не смогла из-за известных обстоятельств своего исторического развития. Так что, если продолжать параллели, украинский режим будет сильно напоминать португальский режим времен Франко - режим Салазара. Режим бесцветный, консервативный, дремуче провинциальный. Режим богатой элиты и бедного народа. Но - дружественный Западу, хотя и находящийся в экономической зависимости от своего «большого соседа» - Испании…
Что будет дальше - вы можете прочитать в любом учебнике истории…
Виталий Портников, журналист Украина, 26 ноября 1999. gazeta.zn.ua
Просмотров материала: 1 712
