Судья, вынося решения, не думает, кто прав, а кто нет. Он беспокоится о том, чтобы вышестоящие инстанции не изменили его решения. Это уже не правосудие
Сказано в интервью Газете новостей
Полный текст интервью
Джохар Утебеков не понаслышке знает, как казахстанские судьи принимают решения. И чем при этом руководствуются: указанием сверху, материальным положением истца или должностью ответчика. Как сделать правосудие справедливым? Об этом был разговор "Газеты новостей" с адвокатом.
Автор: Назира ДАРИМБЕТ
Вряд ли мы откроем Америку для наших читателей, если скажем, что доказать свою правоту в наших судах очень сложно, а порой и невозможно. Но одно дело рассуждать об этом в теории, а другое — разбирать конкретные примеры, с которыми столкнулся Джохар Утебеков. Мы уверены, то его опыт будет полезным нашей читательской аудитории.
«Власть устроила публичную порку»
- Джохар, недавно прошел процесс по нашумевшему делу рекламного постера «Курмангазы — Пушкин». Агентство Havas Worldwide Kazakhstan обвинили в неэтичности изображения целующихся классиков. Вы участвовали на стороне ответчиков и проиграли. Почему?
- Сказать, что я возмущен решением суда, значит, ничего не сказать. Предположим, это была реклама (что я отрицаю), пусть это была неэтичная реклама (что я тоже отрицаю). Но в нашем административном законодательстве нет наказания за неэтичную или иную ненадлежащую рекламу!
Что сделал акимат Алматы? Он просто «подтянул» «ближайшую» статью 349 КоАП «производство и распространение рекламы товаров, запрещенных к рекламе законами Республики Казахстан». Первое, что приходит на ум, — алкоголь, табачные изделия. Их реклама действительно запрещена. Или, скажем, есть запрещенные виды деятельности, например финансовые пирамиды. Но все запрещенные товары и виды деятельности перечислены в законе.
А что нам вменяет акимат? Он просто пишет, что запрещена деятельность клуба. Но она не запрещена! Смех, да и только.
- Давайте уточним. Акимат подал иск в суд на агентство?
- Управление внутренней политики акимата Алматы составило протокол об административном правонарушении. Оно может составлять такие протоколы, но только относящиеся к нарушениям в области СМИ. Здесь же была реклама, которая никаким образом СМИ не касалась.
- Вы приводили эти доводы в суде?
- Конечно. Но все наши ходатайства были отклонены судом. Мы просим допросить конкретную гражданку, которая распространила этот постер в Сети, но суд нам отказывает. Просим суд назначить психолого-искусствоведческую экспертизу, чтобы специалисты, а не сотрудники акимата определяли, что этично, а что неэтично, — отказ. И сам процесс состоялся почти мгновенно: в понедельник после обеда дело поступило в суд, а в среду утром его уже спешно рассмотрели.
- Почему? Просто потому, что протокол составлял акимат?
- По сути, это был показательный процесс. Видимо, какой-то интерес был у власти в целом — устроить публичную порку и успокоить народ. Это первое, что хотели сделать. И второе, наверное, это была очередная расправа с теми, кто выбивается из общего ряда. Похоже, для власти такие люди страшнее преступников.
- Вы будете оспаривать решение первой инстанции?
- Да, с нашей стороны жалоба поступит в городской суд. Но надо честно признать, что мои подзащитные смотрят на ситуацию трезво: ни у меня, ни у них нет иллюзий, что решение будет отменено.
Убийство «стоит» дешевле оскорбления
- Штраф, назначенный рекламному агентству, это 170 МРП, то есть около 315 тысяч тенге. Сумма большая, но все же не разорительная. Иногда суд назначает «компенсации морального вреда» такого размера, чтобы совсем уничтожить, скажем, средство массовой информации. Не сталкивались с таким?
- Еще как сталкивался! Недавно я представлял интересы журнала «Адам бол», с которого взыскали 2,5 млн тенге компенсации морального вреда за то, что автор статьи назвал человека приверженцем одного из исламских течений. Решение суда меня просто шокировало. Даже при убийствах стандартная сумма возмещения морального вреда родственникам погибшего обычно присуждается в районе одного миллиона тенге!
Уже давно говорится, что нужно ограничить сумму морального вреда. Если при вреде здоровью или оскорблении принято взыскивать столько-то, так давайте такой потолок и сделаем. Пределов-то никаких нет, все остается на усмотрение суда. И при каких-то «политических» обстоятельствах суд может вынести решение на огромную сумму. А формально все будет по закону.
- Кто в этом виноват: власть, суд, участники процесса?
- Возможно, равнодушие общества. В Казахстане у населения очень низкий интерес к правосудию, оно не представляет для народа особой ценности. Для наших граждан правосудие становится значимым только тогда, когда они лично с этим столкнутся. У нас никто на суды не ходит для того, чтобы просто узнать, как идут процессы.
- То есть наш народ имеет такой суд, который заслуживает?
- С одной стороны — да, а с другой — как население может повлиять, скажем, на кадровый состав судей? Только недавно начали публиковать списки кандидатов в судьи. Но мы не знаем, как проходил отбор. Почему бы не проводить какие-то слушания, чтобы пришел человек и сказал: «Иванов идет в судьи, но столько-то лет назад он меня побил и привлекался «по хулиганке» за это. Как вы его берете в судьи?!»
- Может, тогда лучше выбирать судей?
- Лично я категорически против выборности судей. По мне, это какой-то популистский метод решения проблемы. Судья в данном случае будет зависеть от своих выборщиков. Я себе с трудом представляю, что судья будет говорить на выборах: «Я буду больше решений выносить в пользу обездоленных или буду помогать ипотечникам». Откровенно говоря, у нас в стране выборность не приветствуется. Все знают, как проходят выборы, кем назначаются выборщики...
- Может, положение улучшит развитие суда присяжных? Когда не судья, а простые люди решают судьбу подсудимого.
- Введение института присяжных, однозначно, достижение. Это демократический правовой институт, помогающий росту правовой культуры и правового сознания. Человек, лично поучаствовавший в суде, лучше понимает, как действует судья, какие моральные проблемы он испытывает при вынесении приговора, чем руководствуется. Но при введении этого института у нас создалась уникальная ситуация...
- В чем же ее уникальность?
- Дело в том, что вместе с 10 присяжными в совещательную комнату обязательно заходит судья. У меня были знакомые-присяжные, которые рассказывали, что судья оказывал на них колоссальное давление.
Понятно, что он лучше знает законы, но у него происходит профессиональная деформация, он может чего-то не увидеть, глаз замыливается... И судья ставит себя выше присяжных, навязывая свою точку зрения. Поэтому нужно исключить этот момент, присяжные должны принимать решение самостоятельно.
Во имя процента
- Граждане не могут влиять на судью, даже будучи присяжными. От исполнительной власти он формально не зависит. Получается, судьи у нас не подконтрольны никому?
- Работу судьи вышестоящий судебный аппарат оценивает через статистические показатели — сколько у него было отменено или изменено решений. Исходя из этого к нему применяют дисциплинарные взыскания. И если превышается определенное количество отмененных или измененных решений, встает вопрос о лишении судьи полномочий.
В результате любой судья трясется за свои решения. Даже судья районного суда из какой-нибудь глухомани едет в областной центр, чтобы согласовать свои решения в вышестоящем суде. Это реальная практика. Зато, если дело «политическое», судья не беспокоится, ему сказали: делай так-то и так-то, и он берет под козырек.
- Тогда откуда берутся отмены решений? Зачем их вообще отменяют?
- Судейская статистика — это инструмент для устранения неугодных судей. Легко отменить несколько решений того или иного судьи — и все, можно избавиться от него, ведь «он неправильно отправляет правосудие». В итоге судья, вынося решения, не думает, кто прав, а кто нет. Он беспокоится о том, чтобы вышестоящие инстанции не изменили его решения. Это уже не правосудие.
Зато в конце года председатель облсуда, председатель коллегии Верховного суда, председатель Верховного суда отчитываются, как у нас улучшилось правосудие. Говорят с гордостью: в этом году у нас отменено не 1,5%, как в прошлом году, а 1,2% решений. Но как это можно считать улучшением качества правосудия?!
- В других странах тоже опираются на такую статистику?
- Нет, это тяжелейшее наследие нашего тоталитарного прошлого. Не знаю, что страшнее можно было придумать. К нам как-то по программе правовой реформы приезжал бывший судья административного суда Германии. Он рассказывал, что у него был период, когда отменили 20—25 его решений, но никто из вышестоящих судей ни слова не сказал.
Хотя указаний от вышестоящего судьи не должно быть вообще! Судья должен быть независимым! У него нет начальства, он подчиняется только закону и своей совести.
- Суммируя все вышесказанное, объясните, как казахстанцам можно добиться справедливости в суде?
- Гражданам в первую очередь надо ценить закон, повышать свою собственную правовую грамотность. Меня поражает отсутствие правовой культуры у наших людей. Люди, не глядя в документы, заключают сделки на огромные суммы, покупают машины и квартиры, а потом мучаются, бегая по судебным инстанциям. Никто почему-то на заключение договора не зовет юриста, который бы все оценил с профессиональной точки зрения. Любую проблему лучше предупреждать, чем потом ее решать.
Просмотров материала: 2 369
