В 400-летнем буддийском храме Кодайдзи в Киото новый священник, Миндар. Как и другие члены духовенства, он произносит проповеди и общается с верующими. Но у Миндара есть некоторые… необычные черты. В первую очередь тело из алюминия и силикона.
Миндар — робот
Машина стоимостью $1 млн, похожая на буддийскую богиню милосердия Каннон, — это попытка возродить в людях страсть к вере, в то время как в стране приверженность религии ослабевает.
Пока Миндар не оснащен искусственным интеллектом. Он просто повторяет одну и ту же проповедь о Сердечной Сутре снова и снова. Но создатели робота говорят, что планируют добавить машинное обучение, чтобы он мог давать адекватную обратную связь по духовным и нравственным проблемам прихожан.
«Этот робот никогда не умрет, он будет только обновляться и развиваться, — говорит главный служитель храма Теншо Гото. — Мы надеемся, что с ИИ он станет мудрее, чтобы помогать людям преодолевать даже самые сложные проблемы. Он изменяет буддизм».
Роботы меняют и другие религии. В 2017 году индийцы выпустили робота, выполняющего индуистский ритуал арти, который подразумевает движение света по кругу перед божеством. В том же году в честь 500-летия протестантской Реформации протестантская церковь Германии создала робота под названием BlessU-2. Он умеет давать благословение и одарил им более 10 тысяч человек.
Еще есть SanTO — сокращение от Sancified Theomorphic Operator — 17-дюймовый робот в виде статуэтки католических святых. Если вы скажете ему, что волнуетесь, он ответит что-то вроде: «Как сказано в Евангелии от Матфея, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы».
Инженер-робототехник Габриэле Тровато спроектировал SanTO, чтобы оказывать духовную помощь пожилым людям, которые не слишком мобильны и чьи социальные контакты могут быть ограничены. Он также хочет разработать устройства для мусульман, хотя еще не знает, как они могут выглядеть.
Все больше религиозных общин начинают использовать робототехнику — либо с использованием искусственного интеллекта, либо без, — и это меняет представление людей о вере. Это может повлиять на такие важные составляющие религии, как нравственные суждения и принятие решений.
Для верующих здесь большой положительный потенциал: роботы могут вызвать интерес к религии у тех, кто был к ней безразличен, или провести ритуал, когда священника-человека нет на месте. Но с другой стороны, роботы представляют риск для религии — например, делая ее слишком механизированной или гомогенизированной, а также бросая вызов основным принципам богословия. Так что же, внедрение ИИ в религию делает нас лучше или хуже? Ответ зависит от того, как мы будем его проектировать и применять — и от того, кто отвечает. Одни культуры более открыты к религиозным роботам, чем другие
Новые технологии часто доставляют нам неудобства. Какие из них мы в конечном итоге принимаем, а какие отвергаем, определяется множеством факторов, начиная от того, в какой степени нас затрагивает технология, и заканчивая моральными установками.
Сообщается, что прихожане Миндара не слишком волнуются по поводу силиконизации духовности. Это и понятно, учитывая, что в стране роботы уже очень распространены, в том числе в религиозной сфере.
Уже много лет люди, которые не могут себе позволить заплатить священнику за проведение похорон, могут воспользоваться услугами робота Пеппер по гораздо более низкой цене. А в Китае в монастыре Лунцюань монах-андроид по имени Сяньэр читает буддийские мантры и дает советы по вопросам веры.
Более того, недуалистическая метафизическая концепция буддизма о том, что во всем есть «природа Будды» — что все существа могут стать просветленными, — способствует тому, чтобы его последователи спокойно относились к духовному наставничеству со стороны технологий.
Гото из храма в Киото говорит: «Буддизм — это не вера в Бога, это следование путем Будды. Неважно, представляет ли его машина, кусок металлолома или дерево».
«То, что Миндар сделан из металла, хорошо видно, и я думаю, что это интересное решение — его создатель, Хироши Ишигуро, не пытался сделать робота, похожего на человека», — говорит доцент кафедры китайских религий в Университете Вирджинии Наташа Хеллер. По ее мнению, богиня Каннон, по чьему образу создавался Миндар, — идеальный кандидат для киборгизации, потому что в Сутре Лотоса прямо сказано, что Каннон может являться в разных обличиях — в тех, которые находят больший отклик у людей в конкретное время и в конкретном месте.
Миндар, похоже, больше беспокоит жителей Запада, которые сравнивают его с монстром Франкенштейна. На Западе роботы еще не так тесно вплетены во многие аспекты жизни. Зато у нас есть широко распространенная боязнь о предстоящем порабощении человечества «роботами-повелителями», подкрепленная голливудскими блокбастерами.
Кроме того, авраамические религии, такие как ислам или иудаизм, как правило, более метафизически дуалистичны — сначала святое, а затем светское. И в этих религиях попытки изобразить божества вызывают больше дурных предчувствий, поэтому им иконография в духе Миндара может не понравиться.
Кроме того, у них разные представления об эффективной религиозной практике. Например, иудаизм делает сильный упор на интенциональность — то, чего нет у машин. Когда поклоняющийся молится, важны не только правильные слова, но и правильное намерение.
Между тем некоторые буддисты используют молитвенные колеса со свитками, где напечатаны священные слова, и считают, что вращение колеса имеет духовную эффективность, даже если никто не произносит слова вслух. В хосписах пожилые буддисты, за которых некому читать молитвы, используют nianfo ji — маленькие устройства размером с iPhone, которые беспрестанно произносят имя Будды.
Несмотря на такие теологические различия, все же странно, что так многие на Западе отрицательно реагируют на роботов вроде Миндара. Ведь мечта о создании искусственной жизни уходит корнями в древнюю Грецию, где были изобретены настоящие анимированные машины, о чем рассказывает в своей книге «Боги и роботы» классицист из Стэнфорда Эдриенн Мейор. И на Западе существует давняя традиция религиозных роботов.
В средние века христиане создавали автоматы для исполнения тайн Пасхи и Рождества. Один прото-робототехник в XVI веке разработал механического монаха, который удивительным образом выполняет ритуальные жесты по сей день. Правой рукой он бьет себя в грудь в качестве покаяния, а левой поднимает четки к губам.
Другими словами, в религиозной сфере новация — это не роботы, а искусственный интеллект. Как ИИ может изменить теологию и этику
Даже когда теология формирует ИИ, который мы создаем и принимаем, ИИ также влияет на теологию. Это улица с двусторонним движением.
Некоторые считают, что ИИ вызовет действительно важные изменения в теологии. Если люди будут создавать разумные машины со свободной волей, нам в конечном итоге придется задаться вопросом, есть ли у них что-то функционально похожее на душу.
«В будущем наступит момент, когда эти существа, которых мы создали, скажут нам: «Я верю в Бога. Что мне делать?» В этот момент у нас должен быть ответ», — говорит соучредитель журнала Wired Кевин Келли, христианин, утверждающий, что нам необходимо разработать «катехизис для роботов».
Другие люди считают, что ИИ не присоединится к человеческой религии, а сам станет объектом поклонения. Инженер из Кремниевой долины Энтони Левандовски, который инициировал крупный судебный процесс против Uber/Waymo, основал первую церковь искусственного интеллекта под названием «Путь будущего». Новая религия Левандовски направлена на «реализацию, принятие и поклонение Богу на основе искусственного интеллекта, разработанного с помощью компьютерного оборудования и программного обеспечения».
А профессор теологии из Университета Вилланова Илия Делио, францисканка, у которой две докторские степени, считает, что ИИ может также вынудить традиционные религии, к примеру, католицизм, переосмыслить свое понимание священнослужителей как названных и благословенных богом — статус, который дает им особый авторитет.
«Католики полагают, что священник онтологически меняется при посвящении в сан. Так ли это на самом деле?» — задается она вопросом. Возможно, священнослужение — не эзотерическая сущность, а программируемая черта, которую может воплотить даже «падшее» создание, такое как робот. «У нас есть эти философские идеи, и ИИ бросает им вызов, призывая католицизм перейти к постчеловеческому духовенству». (Она шутит, что на данный момент роботы, вероятно, могли бы добиться большего успеха в протестантстве.)
Так появляются вопросы о том, как робототехника изменит наш религиозный опыт. Традиционно он ценен отчасти потому, что оставляет возможности для спонтанного и удивительного, эмоционального и даже мистического. Мы можем потерять все это, если механизируем этот опыт.
Чтобы понять, о чем идет речь, взгляните на это видео с роботизированной рукой, проводящей церемонию индуистского арти.
Еще один сложный момент связан с тем, как священник с ИИ будет реагировать на вопросы о нравственности и принятии решений. Роботы, чьи алгоритмы учатся на имеющихся данных, могут подтолкнуть нас к решениям, которые основываются на том, что люди делали в прошлом, постепенно гомогенизируя ответы на наши запросы и сужая область духовного воображения.
Впрочем, по замечанию Хеллер, такому же риску подвержено и человеческое духовенство: «Духовенство также ограничено — они и подталкивают, и ограничивают, даже без ИИ».
Но системы ИИ могут принести более серьезные проблемы, потому что часто они функционируют как черные ящики. Обычно мы не знаем, какие предрассудки у них есть или какие нюансы и контекст человеческой жизни они не смогли понять.
Допустим, вы говорите роботу, что чувствуете себя подавленными, потому что потеряли работу и сломлены, а единственная доступная работа морально отвратительна. Робот может ответить строкой из Притчей Соломона: «От всякого труда есть прибыль, а от пустословия только ущерб». Хотя ИИ и не настроен интерпретировать, само по себе обращение к этой цитате — уже скрытая интерпретация. ИИ анализирует вашу ситуацию и алгоритмически определяет рекомендацию — в этом случае такую, которая может побудить вас принять нежеланную работу.
Но, возможно, вам больше подошел бы другой стих из Притчей: «Предай Господу дела твои, и предприятия твои совершатся». Возможно, этот стих побудит вас отказаться от работы, которая не устраивает вас с нравственной точки зрения, и будучи чувствительной душой, вы позже будете счастливы. Или, может быть, у вас серьезная депрессия, и проблема вовсе не в работе, а требуется психиатрическое лечение.
Священник-человек, который оценивает вашу ситуацию в полном контексте, может дать правильную рекомендацию. Священник-андроид может пропустить нюансы и просто отреагировать на локальную проблему, которой вы поделились.
Дело в том, что члены духовенства делают гораздо больше, чем просто дают ответы. Они служат якорем для сообщества, объединяя людей. Они предлагают пастырскую заботу. И они обеспечивают человеческий контакт, который может стать предметом роскоши, поскольку мы создаем роботов, чтобы предложить людям более дешевые услуги.
С другой стороны, говорит Делио, роботы могут превзойти людей в некоторых аспектах. «Взять католическую церковь. Она очень мужская, очень патриархальная, мы столкнулись с этим кризисом сексуального насилия. Хотелось бы мне иметь дело со священником-роботом? Возможно! — сказала она. — Робот может быть нейтральным с гендерной точки зрения. Возможно, он сможет преодолеть часть этих барьеров и улучшить сообщество таким образом, чтобы оно стало более свободным».
В конечном счете, в религии, как и в других областях, роботов и людей лучше всего воспринимать не как конкурентов, а как компаньонов. Один предлагает то, чего не хватает другому.
«Наш подход — «или-или»: либо мы, либо роботы. Но речь идет о партнерстве, а не о замещении. Это могут быть симбиотические отношения — если мы подойдем к ним таким образом», — говорит Делио.
