Казахстан мог бы и сам формировать и стимулировать свое экономическое развитие. И Нурсултан Назарбаев это понимает. Только зря глава государства рассчитывает на своих соратников, ожидая от них дельных предложений. Соратники способны предугадывать желания начальника, но никак не придумывать что-то самостоятельно – это мы и наблюдаем из года в год
Сказано в интервью camonitor
Выстраивая планы своего будущего экономического развития, Казахстан делает ставку на транснациональные компании, которые могли бы выступить в роли «якорных» инвесторов и раскрасить наши серые будни позитивными красками. Но те явно не спешат в нашу вотчину. Прижившиеся же старички не стремятся расширять горизонты сотрудничества, а нередко и вовсе улепетывают из нашей страны так, что пятки сверкают. Что с нами не так и что делать? Точки над i расставляет экономист Петр Своик.
- Петр Владимирович, почему одни иностранные инвесторы бегут из Казахстана, а другие не спешат создавать экономические оазисы в наших степях?
- Спрашивать, почему серьезные иностранные компании не идут в Казахстане, все равно что интересоваться, почему человечество до сих пор не заселило Марс. Лететь далековато, а главное - нет нормальной среды, где можно было бы жить без специальных условий.
- Что вы подразумеваете под нормальной средой? Мы чуть ли не каждый год создаем новые заманухи для иностранцев, а им, получается, все мало?
-Для человека нормальная среда – воздух, для экономики – деньги. Посудите сами. В развитых экономиках кредит можно получить максимум за пять процентов, у нас – минимум за 15 процентов. Это примерно то же самое, что ходить с противогазом и кислородным ранцем за плечами, да еще пытаться соперничать с другими странами в легкоатлетических соревнованиях. Понятно, что шансов никаких. Но Казахстан никакой не Марс, а часть Земли, и кое-кем эта территория заселена очень даже плотно. Теми иностранными компаниями, для которых наша среда обитания вполне благоприятна.
- Но, тем не менее, планы привлечь в Казахстан «якорных» инвесторов из числа транснациональных корпораций строятся. И вряд ли на пустом месте…
- Нужно понимать, что Казахстан для мирового рынка - территория добычи ресурсов на вывоз, территория внешнего финансового снабжения (я имею в виду иностранные инвестиции и кредиты) и территория поставок готовых товаров для того же сырьевого экспорта и для обеспечения жизнедеятельности населения. И в этом смысле внешний рынок заполнил Казахстан под завязку. Все ниши заняты. И, прежде всего, в сырьевом экспорте, который почти целиком достался иностранцам. Нефтянка практически вся находится в иностранной, причем многовекторной, собственности. Черная и цветная металлургия условно тоже принадлежит иностранцам.
Можно попытаться втиснуться в нишу поставщиков продукции и услуг для сырьевых экспортеров – это инжиниринговые, строительные компании, дистрибьюторы комплектующих материалов и оборудования, но вряд ли удастся. Связи там давно устоявшиеся, люди притерты друг к другу, народ стоит плечом к плечу. И внешние поставки, и так называемое казахстанское содержание давным-давно распределены.
Национальная инфраструктура – электроэнергетика, связь, транспорт всех видов – тоже худо-бедно работает. Все, что необходимо тем же сырьевым экспортерам, а попутно внутренней экономике и населению, делается. Развития нет? Так и сырьевые экспортеры особо не развиваются. Добывают традиционные объемы сырья и отправляют на экспорт. Вот и все развитие.
Последнее по степени важности в этой внешне-ориентированной схеме - снабжение населения, тоже в основном иностранными товарами. Здесь развитие блокируется низкой платежеспособностью основной массы казахстанцев и работающего на внутренний рынок малого и среднего бизнеса.
Серьезным иностранным банкам у нас тоже делать нечего. Главные клиенты – сырьевые экспортеры – нуждаются в местных банках только для ведения текущих счетов. Ресурсы же для текущей деятельности и для расширения они берут не в банках, а на валютной бирже, конвертируя экспортную выручку. Плюс могут напрямую кредитоваться за границей, плюс те же иностранные инвестиции, идущие в основном в сырьевую добычу. Если же они начинают испытывать проблемы, то Национальный банк предусмотрительно девальвирует национальную валюту, удешевляя для них производство.
А то, что у нас называют банками второго уровня, - это на самом деле дистрибьюторы внешних денег третьего, а то и четвертого уровня. Национального, суверенного фондирования банков у нас нет, БВУ пытаются строить кредитный процесс на депозитной базе, а это примерно как печь пирожки с начинкой, уже побывавшей в желудке. Либо фондируются за границей и перепродают внешние займы по двойной - тройной стоимости. Но и эта схема тоже забита под завязку, и вследствие сокращения «кормовой базы» банки помельче начинают закрываться. Крупные же государству приходится поддерживать напрямую, и во все возрастающих объемах.
Чтобы сюда еще кто-то зашел, нужно расширять рамки устоявшейся схемы. Но для этого рыночных механизмов мало, нужны государственные усилия. Потому что свободный рынок (а вся наша система построена под внешний рынок, мы в него встроены) уже получил от Казахстана все, что представляло для него интерес, должным образом проинвестировав и прокредитовав. Он куда надо зашел, все места, которые были для него привлекательными, занял, и больше ничего ему не нужно. Наоборот, существующая модель начинает скукоживаться.
- То есть мы опять оказались на распутье, и прежде чем двигаться дальше, должны дать ответ на вопросы: кто виноват и что делать?
- У нас вторая половина девяностых и первая половина нулевых годов ознаменовались достаточно высокой динамикой роста нефтедобычи, черной и цветной металлургии. После резкого спада из-за развала СССР, конечно. Разные направления росли по-разному. Нефтедобыча, например, выросла в три с половиной раза, добыча урана - в шесть с лишним раз.
А вот со второй половины нулевых физический рост остановился. В результате внешний экономический оборот, который мы имеем сегодня, в 2017-м, эквивалентен тому, что было в 2006-м, докризисном, году. Если посмотреть на объем экспорта и импорта, то легко можно увидеть, что он равноценен данным десятилетней давности. Это при том, что внутренняя экономика с тех пор серьезно разбухла. У нас элементарно населения стало на три миллиона больше.
Плюс к этому появились обременения, которых не было в середине нулевых. Например, наш внешний долг вырос уже настолько, что его обслуживание вымывает из национальной экономики гораздо больше средств, чем удается занять вновь. Та же самая картина с иностранными инвестициями. Вывоз доходов на ранее сделанные инвестиции давно уже превышает приток новых.
Это как с постаревшим организмом: начинают проявляться хронические болезни, а силенок бороться с ними остается все меньше. Раньше мог козликом прыгать, а теперь хорошо, если ноги переставляешь. Поэтому речь сейчас идет не о том, как бы заманить хорошую иностранную компанию, а о том, чтобы удержать нынешнее состояние экономики, что происходит в основном за счет распечатывания Национального фонда.
Если мы посмотрим на государственный бюджет 2017 года и сравним его доходную и расходную части, то можем сильно испугаться. Поступления из различных источников в бюджет составляют лишь чуть больше половины всей расходной части. Другая же часть расходов покрывается трансфертами из Нацфонда.
Ситуация с расходованием накопленных ресурсов не катастрофическая, но драматическая. Не зря же президент страны, когда собирал не так давно «нур-отановцев», потребовал от них модернизации экономики, произнеся ключевые слова – «нужны новые источники роста». Так и есть. Прежние источники роста уже не могут двигать вперед экономику, в которой главным источником стабильности становится Национальный фонд.
Но, несмотря на всю правоту главы государства, есть нюансы, способные серьезно помешать реализации этой задачи.
В свое время, в девяностые годы, когда ныне существующая модель казахстанской экономики только формировалась, я был депутатом Верховного совета, а затем, достаточно долго, членом правительства. То есть имел отношение к этому процессу. Нельзя скачать, что полностью был вовлечен, но был недалеко от мест принятия решений.
И могу засвидетельствовать, что когда мы пытались перевести экономику Казахской ССР на рыночные рельсы, какой-то четкой схемы или плана, понимания того, что надо делать, в каком направлении двигаться, не было даже в самых высоких инстанциях. Все получалось, как получалось. Но если мы посмотрим на результат, то убедимся: все получилось совсем не случайно.
Мы имеем четкую, продуманную, очень мудрую схему внешней эксплуатации Республики Казахстан. И в эту четкую продуманность встроена так называемая компрадорская элита. Президент тут остается за скобками, а все остальные представители власти не персонально, не пофамильно, а структурно вставлены во внешние экономические интересы – в экспорт сырья, во внешнее финансирование.
Кстати, это самое внешнее финансирование у нас тоже с казахским акцентом. Это деньги, выведенные из Казахстана и возвращаемые сюда через оффшоры или какие-нибудь Голландию или Швейцарию. Схема просто идеальная. Она четка выверена и очень хорошо работает на внешнюю эксплуатацию Казахстана, и это фактически блокирует его внутреннее развитие, что мы сейчас и наблюдаем.
Поэтому, когда глава государства говорит о необходимости появления новых точек роста в экономике, он заранее предупреждает, что это вызовет сопротивление. С учетом всего вышесказанного сомневаться в этом не приходится.
- Но, допустим, эти нюансы не станут обстоятельством непреодолимой силы. Какими, на ваш взгляд, могут быть источники будущего экономического роста?
- Чтобы кого-то еще завести в страну и начать развивать производства, нужно повышать наше собственное внутреннее потребление и создавать новые внешние ниши. Даже сейчас объемы внутреннего производства определяются не только тем, что нужно сырьевым экспортерам, но и тем, что нужно населению.
Казахстанцы с удовольствием повысили бы свое потребление и в два, и в три раза, да хоть в пять раз, охотно строили бы новое жилье, создавали пригородные хозяйства, обновляли свои автомобили и т.д. Но для того, чтобы это произошло, нужна, как минимум, серьезная реформа, способная привести к повышению платежеспособности населения, а также малого и среднего бизнеса. Плюс, конечно, нужны новые стратегические проекты. И, на первый взгляд, нам есть куда двигаться в этом направлении.
Есть у нас ЕАЭС – штука в политическом смысле чрезвычайно значимая. Большая часть мировых катавасий последних пяти-семи лет так или иначе связана с созданием Таможенного, а потом Евразийского экономического союза. Это и Майдан, и ситуация с Крымом, и война на востоке Украины, и санкции с контрсанкциями. Но в экономическом смысле это всего лишь торговля. Никакой задачи совместного развития в рамках данного союза не обозначено. Как с нашей стороны, так и со стороны России.
Пока что президент Путин только говорит о некоем росте. Но новых источников роста в РФ тоже нет, и экономическая ситуация там ничуть не лучше нашей. Восстановившая политический суверенитет, но экономически остающаяся компрадорской российская власть не способна решать свои собственные вопросы экономического развития и проблемы социальной неустроенности. Соответственно ничего эффективного она не может предложить своим партнером по ЕАЭС. Поэтому евразийская экономическая жизнь течет вяло: кыргыз сказал про казахов обидные слова, мы обиделись и закрыли границу, и все в том же роде. Интересно, но развития нет никакого.
- Однако, как говорится, не ЕАЭС единым…
- Да, есть еще наш любимый Китай, который осуществляет геополитический стратегический проект «Единый пояс – единый путь», а попутно пообещал перенести в Казахстан больше полусотни заводов. Но Китай движется неторопливо, у него расчет идет на столетия. Дороги он прокладывает, но активно Казахстан в экономическом смысле не осваивает. Никаких новых источников развития по китайскому направлению Казахстан не имеет. Даже те же самые заводы так еще и не появились.
Получается, что в плане экономического развития Евразийский союз – импотент вследствие недееспособности его «либерального» правительства. Китай, конечно, не импотент, но не считает необходимым форсировать китаизацию казахстанской экономики. Других же серьезных проектов нет.
Конечно, Казахстан мог бы и сам формировать и стимулировать свое экономическое развитие. И Нурсултан Назарбаев это понимает. Только зря глава государства рассчитывает на своих соратников, ожидая от них дельных предложений. Соратники способны предугадывать желания начальника, но никак не придумывать что-то самостоятельно – это мы и наблюдаем из года в год.
Последние лет пятнадцать президент в своих посланиях и программах неизменно ставит задачи экономического развития и роста. Это и импортозамещение, и создание корпоративных лидеров, и прорывные проекты в индустриализации, и внедрение инноваций, и цифровизация экономики. Но где исполнительский результат? Вряд ли существует госпрограмма, которая была бы выполнена хотя бы наполовину. Тут можно винить и соратников, и правительство, которое регулярно не исполняет поручения президента. Но на самом деле дело не только в правительстве.
-В чем же еще?
- В отсутствии серьезных структурных изменений. Если в стране нет нормального национального кредита, если зарубежный кредит у нас третьей свежести и четвертой стоимости, то понятно, что никакого развития не может быть в принципе. Все наши программы развития – ФИИР, «Нурлы жол», «Нурлы жер» - в большинстве своем сводятся к субсидированию высокой процентной ставки коммерческих банков.
Получается, что за счет государственного ресурса не экономика развивается, а поддерживаются дистрибьюторы внешнего финансирования. Это все естественно для созданной в 1990-х внешней придаточной модели, которая очень хороша для экспорта сырья, для внешнего финансирования и кредитования и для обеспечения населения Казахстана импортными товарами, но совершенно не годится для внутреннего развития. Чтобы развивать экономику, нужно кардинально менять ее модель.
Автор: Юлия Кисткина
Просмотров материала: 3 331
