Допинг-скандал, лишение золотых медалей двух Олимпиад, развод. Такая череда событий способна вогнать в депрессию кого угодно.
Легенда мировой тяжелой атлетики Илья Ильин в откровенной беседе Men’s Health Казахстан рассказал, как ему удалось справиться с самым сложным периодом жизни.
Илья, в последнее время следить за твоей жизнью можно только через соцсети, где ты публикуешь фотографии из Британии, США, Шри-Ланки. Решил стать путешественником?
— Я увлекся изучением психологии, культуры, разных религий. Непрофессионально. Сложный период в жизни. И, так как я спортсмен, месяцами сидеть на месте очень сложно. Решил немного попутешествовать и узнать культуру мира. Лучше ведь узнавать лично, а не из средств массовой информации. Мне довелось увидеть Францию, Швейцарию, Израиль, Бразилию, Абхазию. Где-то я просто встречался с адвокатами, во Францию меня пригласил мой большой брат Саня Винокуров посмотреть Тур де Франс. Только представьте, 18-й этап на Монблане, – я очень благодарен Винокурову – сильные и яркие впечатления. Еще весной отдыхали в Абхазии, почти всей семьей: Наташа, Миланка, брат, сноха и их дочка.
Пришлось заказывать чартер? Или ты позвонил Нурсултану Абишевичу?
— Нет (смеется). У нас, может быть, и теплые отношения, но я себе такого не позволяю. Возможно, это моя ошибка, но пока мне не становится совсем сложно, я не говорю: «Дай». Важно все делать своими руками. Если мне реально нужно, то обращусь, конечно… Может, не к Нурсултану Абишевичу – есть близкие друзья, которые помогут, слава богу. Точнее – слава богам. После поездки в Шри-Ланку я говорю именно так (смеется). Я там обалдел, увидел другую культуру, и за 10 дней кое-что понял, осознал.
Что делал в Бразилии?
— Я все-таки поехал на Олимпиаду. Там была целая история, как я добирался на выступление штангистов в своей категории – до 105 кг. Чудовищные пробки, город перенаселен. Я поехал из отеля, забыл билет, вернулся, взял такси, такси застряло в пробке, пересел на автобус, бежал под дождем полтора километра до следующего автобуса, – хорошо, что уже тогда начал делать кардио.
В итоге не успел даже на награждение, когда медаль, которая должна была быть моей, отдавали Русу Нуридинову, – тоже мой хороший друг (олимпийский чемпион Рио-2016, — прим. авт.). Захожу в зал, когда уже все закончилось, болельщики смотрят – меня узнают. Пофотографировались. Я посмотрел еще раз на помост, на котором должен был выступать. Даже слезу пустил. Потом подумал, хорошо, что я не успел на соревнования – тяжело было бы смотреть на выступления ребят, разрыдался бы (смеется).
Зачем ты туда вообще поехал?
— Да хрен его знает. Покупаться в океане, поболеть за наших. Саня Зайчиков и Денис Уланов – наши пацаны – взяли две бронзы. Я поехал с Кызылординской делегацией. Жил в трехзвездочном отельчике на Копа-кабане. Довольно угрюмом. Но хорошо, что побывал в Бразилии.
«Я не «Борат» какой-нибудь, а парень, который может дружить, научить чему-то»
Шри-Ланка – это самое сильное впечатление за время твоих странствий по миру?
— Не совсем. Вообще не могу сказать, что где-то впечатления были ярче. Везде по-разному, но везде ярко. В США я был три с половиной месяца, прошел третий курс изучения английского языка. Нужно сдать тест и перейти на следующий этап. В то же самое время давал мастер-классы, учил ребят поднимать штангу.
В олимпийской сборной США?
— Нет, конечно, любителям. Там много ребят, которым просто нравится штанга. Официально я «допер», поэтому до профессиональной тяжелой атлетики мне сейчас далеко.
Обидно?
— Нет. Сейчас уже по-другому. Отстранен? Хорошо – отстранен! Если допустят, еще подумаю.
Там в Штатах ты зарабатывал или тратил?
— Скорее тратил, – ничего оттуда не привез. У меня хватило мозгов, чтобы делать сбережения, откладывать. Вложил в недвижимость, чтобы сейчас были средства на образование дочери, на помощь родителям. А в штатах моя главная цель – выучить язык. Я на этом сосредоточен.
Сколько языков ты хотел бы знать?
— Когда-то давно поставил себе цель – семь! Но начал только сейчас, с английского. Кстати, меня все время спрашивают, почему я начал с английского, а не с казахского. И отвечаю я так: в Казахстане 17 миллионов человек и я могу объясняться здесь на русском языке, также я понимаю и казахскую речь. Но больше всего хочу, чтобы я понимал и меня понимали во всем мире. У меня много друзей в разных странах. И еще: английский язык помогает мне показать какой я, не «Борат» какой-нибудь, а парень, который может дружить, научить чему-то и показать, что у нас в Казахстане есть культура. Многие до сих пор не знают, где находится наша страна. И я могу рассказывать о Казахстане.
Перед нашей сегодняшней встречей ты был в британском консульстве…
— Да, подавал документы на визу. После 13-го ноября хочу слетать на недельку в Лондон. Там намечается проект, о котором я не готов говорить ничего конкретного. Еще хочу другу сюрприз сделать, прилететь на его день рождения без предупреждения. И вообще мне очень хорошо в Лондоне! Там я тоже учусь, в Kaplan International. Причем не только английскому языку, а всему, как в детском саду (смеется). Там знакомые со всего мира: с эмиратов, Бразилии, Франции, Мексики, Италии. В общем, со всего мира . И ты понимаешь примерно, где как живут. Это же классно! Это для меня большая ценность.
В Каких странах ты еще хотел бы побывать, если говорить не о рабочих поездках?
— Не знаю. Может быть, в Японии! Она мне может быть интересна и в плане духовного просвещения и больше даже как страна, где уже не 22-й, а 25-й век. Новые технологии, страна будущего.
«Знал, что однажды меня дисквалифицируют!»
Насколько я помню, ты не афишировал Кирилла Зейнина, который тебе помогает разбираться в допинговом деле. Но недавно увидел вашу общую фотографию в instagram, и подумал, что дело, видимо, сдвинулось в положительную сторону. Так?
— Именно так и было. Кирилл – это друг моего друга, корпоративный юрист, у которого есть лицензия на деятельность в разных странах. И он взялся мне помочь, хотя раньше никогда не занимался спортивными делами. Около двух недель назад было окончательное слушание по мне, в онлайн режиме. Сели в Скайпе: Международная федерация тяжелой атлетики из Будапешта, компания «Морган», которая меня защищает из Лондона и я с Кириллом и представителями казахстанской федерации из Астаны.
Наша федерация тебя поддержала?
— Да. Они молодцы, практически все финансирование взяли на себя. Федерация предложила адвокатов, оплатила процесс.
Это случилось после того, как тебя поддержал Президент Казахстана, сказав, что Илья Ильин для него остается чемпионом, несмотря ни на что?
— Думаю, это повлияло. Но я ощущал поддержку и до того. У нас с Жанатом Рашитовичем (Тусупбеков – Почетный президент федерации тяжелой атлетики Казахстана, – прим. авт.) очень хорошие отношения. Я чувствовал его посыл, будто я младший брат, которому нужно помочь в тяжелую минуту. И я благодарен ему, за то, что помог мне принять удар. Замечательный мужик, амбициозный, довольно молодой, 40 лет ему всего. В будущем мне приятно будет с ним поработать.
Итак, вы в Скайпе…
— Да. ВАДА (Всемирное антидопинговое агентство, — прим. авт.) сделало анализ и передало результат в МОК (Международный Олимпийский комитет, — прим.авт.). МОК забрал олимпийские медали и спустил дело в международную федерацию тяжелой атлетики – мол, делайте, что хотите, но наказать надо. Варианты разные: могут отобрать медали чемпионатов мира, могут дисквалифицировать на 8 лет начиная с 2008 года. Может быть двухгодичная дисквалификация с 2016-го, а может быть и четырехлетняя. Об этом мы долго говорили. Окончательное решение еще не принято. Жду его со дня на день. В принципе, у меня оптимистичный настрой: потому что «парень много не говорил, сам отдал медали и так далее». Я даже думаю, что мои олимпийские награды еще ко мне вернутся. Не знаю, откуда у меня такие мысли. Но я знаю это так же, как знал, что однажды меня дисквалифицируют!
Знал, что дисквалифицируют?
— Да. После Пекина. Кто-то мне сказал, что может быть реанализ через несколько лет. И тогда эта мысль во мне поселилась. Был к этому готов, а через 8 лет – бац! Может быть, поэтому я и не сошел с ума, ничего с собой не сделал.
«Если сейчас уйду, это будет, как будто маленький ребенок обиделся»
Твое «золото» Лондона в итоге после череды дисквалификаций досталось иранцу Саеду Мохаммадпуру, который занял пятое место. То есть на допинге поймали всех с первого по четвертое место. Есть ли хоть один процент вероятности, что иранец выступал абсолютно чистым?
— Без комментариев (улыбается).
Ты можешь поставить себя на место человека, который финишировал пятым, но по прошествии нескольких лет взял золотую медаль…
— Думал об этом. Не знаю, какие ощущения. Наверное, был бы рад в глубине души, но в такой ситуации спортсмен все равно понимает, что на пьедестал он не поднимался, гимн своей страны для него не играл.
Что для тебя важнее сейчас: сохранить медали чемпионатов мира или получить возможность выступления 2019 и 2020 годах?
— Тоже не могу сказать однозначно. Эти медали для меня дороги, я всю жизнь пахал за них. Кроме того, я не уверен в своих силах перед Токио на 99.9 процентов, как это было раньше. Теперь только 90 (смеется).
Какова вероятность добиться права на выступление в Токио?
— Юристы говорят – 90 процентов.
И если допустят, ты пойдешь в Токио?
— Я попробую. Конечно, попробую. Не хочу в будущем жалеть о том, что не сделал этого. Мне 29 лет – самый разгар спортивной карьеры. Если я сейчас уйду, это будет, как будто маленький ребенок обиделся.
Что значит «попробую»?
— Возьму штангетки, пойду в сборную. Выберу оптимальную весовую категорию, начну набирать обороты. Если тело будет готово, попробую выступить на каком-нибудь чемпионате. Если выиграю, – пойду дальше. А там уже Азиатские Игры – серьезный уровень. И, конечно, лицензионный чемпионат мира. Но не будем забегать вперед.
«Я горячий мужик, и за мной немало грехов»
Нынешний номер Men’s Health посвящен разводам. Немногие знают, что у тебя за спиной уже два развода. И об этом не можем с тобой не поговорить. О вашей love story с казахстанской гандболисткой Натальей знает весь Казахстан. Как же так вышло, что вы расстались?
— Расскажу, хотя мне тяжело об этом говорить до сих пор. Свежая рана. Мы расстались меньше года назад, но документы о разводе пришли совсем недавно. 12 лет мы были вместе, любили друг друга, дочь растет. Но в самый тяжелый момент, когда навалилось все, последние испытания не выдержали. Наверное, тяжело выдержать человека, который находится в такой глубокой депрессии, в какой был я. У нас и раньше случались разногласия, как у всех, наверное, но мы их преодолевали. Но в последнее время стало невозможно. Мне было тяжело, а Натали – вдвойне. Я это отлично понимаю. Была сильная ссора, она уехала домой и я этого не выдержал – подал на развод. В этом поступке было очень много эмоций, но сейчас я понимаю, что это нужно было сделать. И до сих пор есть обида, мы пока не общаемся, не следим в соцсетях друг за другом.
Если бы не история с допингом, вы до сих пор были бы вместе?
— Не думаю. И без допингового скандала, у нас накопилось немало проблем. Я чувствовал, что нужно это прекращать, мне не нравилось как все шло. Я не мог позволить ни себе, ни ей, чтобы так все продолжалось. Натали – молодая, красивая, перспективная. Пусть у нее будет другой мужчина и с ним пусть делает так, как ей нравится. Я почувствовал, что нужно ее отпустить, чтобы она дальше самостоятельно двигалась к своему счастью. А я буду один, сам по себе, жить своей жизнью. Я тот, кто я есть, а не тот, кого во мне хотят видеть другие. Я по-мужски выполнял все, что необходимо. Да, я горячий мужик, и за мной немало грехов. Но, что было, того уже не вернуть.
Что для тебя самое важное в отношениях?
— Думаю, партнерство. Нужно тащить друг друга, помогать, уважать. В наших отношениях, кстати, это только зарождалось, мы только начали заниматься общими проектами и… А по большому счету ничего общего у нас кроме дочери и не было. Разные интересы. Если бы не Тимирязева-Байзакова (спортивный интернат – прим. авт.), может быть мы бы и не встретились никогда. А любовь – это только эмоции.
С дочкой общаешься?
— Конечно. Отвожу Миланку в школу, гуляем с ней постоянно. Она в основном живет с моими родителями. И моя мама поддерживает хорошие отношения с Натали, – это меня очень радует. И, чтобы вы понимали, я – не воскресный папа, доча меня любит и всегда рядом со мной. Вообще, мы много времени проводим вместе. Конечно, я не идеальный папа, но стараюсь делать как можно больше для нее. Милана – мой большой стимул к тому, чтобы я не расклеивался, когда трудно. Я в ответе за ее будущее.
У вас случались недомолвки из-за твоей знаменитости?
— Думаю, Натали было обидно из-за того, что я – публичная личность, а не только ее человек. Это напрягало. А женщине нужно, чтобы мужчина был только ее. В общем, было много всяких моментов. Например, идем в кино, и 15 минут она ждет меня, пока люди со мной сфотографируются, а я ведь тоже не могу отказать, когда просят сделать селфи. Мне бывало из-за этого неудобно перед Натали и Миланой.
«Потерю любимого человека восполнить невозможно»
Как ты заглушаешь боль?
— Поездки, тренировки, посиделки с друзьями, иногда – выпивка.
У тебя нет такого ощущения, что люди, которые тебя окружают, не всегда понимают твою боль? Что они не ощущают, что тебе нужна поддержка, что для них это просто веселье?
— Нет. Это же мои друзья, я их зову посидеть, пообщаться, рассказать о своих переживаниях. Они меня поддерживают. Иногда я понимаю, что они намеренно не касаются острых тем. Я тоже далеко не всегда готов вслух произносить, что меня сейчас беспокоит, – характер такой.
Как можно описать твое сегодняшнее психологическое состояние?
— Летом было очень тяжело. Помню, когда я поехал на встречу с юристами в Швейцарию, у меня была очень тяжелая голова. В принципе, и сейчас есть небольшая депрессия. А тогда, честно говоря, дело зашло очень далеко – попахивало психиатрией. У меня даже была несвязанная речь, все симптомы. А сейчас – все налаживается, начал оперяться (смеется).
Ты допускаешь, что вы с Натальей снова будете вместе, когда сегодняшние страсти схлынут?
— Я не могу говорить: нет. Допускаю, потому что я люблю этого человека, у меня остались добрые чувства. Негатив постепенно уходит, позитив остается. И если даже нам не суждено больше быть вместе, я хочу, чтобы мы были приятелями.
Развод – это такая своеобразная прививка, которая делает тебя более восприимчивым к чужим переживаниям, более взрослым, меняет тебя к лучшему.
Ты задумывался о том, почему так много разводов в наше время?
— Повально все разводятся. У меня очень много друзей, которые либо уже развелись, либо находятся в процессе развода. Трое из четырех приятелей – стабильно в разводе. Думаю, может быть это результат 90-х годов. Имею в виду, что это новое воспитание – много свободы появилось. А может быть дело просто в пресловутом штампе. Живем вместе по 5, 7, 12 лет, – и все нормально. Как только расписались, – всему конец, два любящих человека превращаются в монстров. Может быть, что-то не так в институте брака?
Что тебя сильнее подкосило: развод или слом в спортивной карьере?
— Конечно, развод. Медали, спорт – это все ерунда по сравнению с семьей. В карьере все можно сделать, восстановить, наработать, а потерю любимого человека восполнить невозможно. От этого жестко хреново. У меня внутри еще болит, до оттепели далеко.
О том, чтобы начать новые отношения, не думаешь?
— Нет, конечно. Мое дело сейчас – спортивная карьера. Нужно с головой нырнуть в работу. В ближайшие годы, надеюсь, будут отношения только с двадцатикилограммовой железной подругой. Если и в спорте не сложится, то уеду куда-нибудь надолго, буду там думать о развитии собственного я – своего маленького Ильи, у которого куча проблем, куча комплексов.
Источник: Men’s Health Казахстан
Просмотров материала: 2 806
