В преддверии выставки научных проектов EXPO-2017 встретилась с молодыми учеными алматинских научно-исследовательских институтов. Место дислокации – скромнейший пивной бар - сначала меня смутил, но оказалось, что на аренду конференц-залов у младших научных сотрудников нет средств, помещения в самих НИИ слишком убогие, а в здании Академии наук теперь другие люди. Свою мизерную зарплату ученые не видят месяцами, первую в этом году получили в конце марта. Как жили все это время, одному Тоту известно - он пожалуй единственный бог, отвечающий за науку.
- Есть базовое финансирование, но оно охватывает только зарплату обслуживающему персоналу, содержание здания, коммунальные услуги, ремонт, - разъяснила заведующая сектором НИИ научно-исследовательского опытно-конструкторского бюро Гульнур Абдыкаримова, - Но, например, на ремонт нашего одиннадцатиэтажного здания выделили 5 миллионов тенге, хотя таких денег не хватит даже на ремонт частного дома, что говорить о высотном здании. Наша зарплата поступает из грантов от Министерства образования и науки, это в среднем на каждого по 50 тысяч тенге в месяц, но их мы получили только в марте, это был первый транш. С апреля начался второй, и денег мы пока не видели. Но в этом году трехлетний грант заканчивается и судьба десятка лабораторий остается под вопросом.
Между тем институт, где работает Гульнур Абдыкаримова занимается исследованиями в самой доходной отрасли - горно-добывающей промышленности. Ученые делают разработки в области добычи, бурения, поисков новых скважин. На EXPO бюро представит свою уникальную ветровую электростанцию, которая мощнее, экономнее и дешевле импортных и работать может даже без ветра.
- Я работаю в институте географии, занимаюсь созданием атласной картографии, - рассказала научный сотрудник Гульнара Искалиева, - Мы выпустили национальный атлас на трех языках, потом сделали тематические, городские и областные карты, работаем с ЧСниками, выезжаем в горы, на озера моренные, делаем прогнозы селей, наводнений. Мы инвентаризировали все водоемы страны, проанализировали запасы воды и их экономное использование, исследовали и трансграничные реки, чтобы потом внести свои данные в межгосударственные соглашения. Да, это не практическая работа, ее сразу не видно. Но вот сейчас идет строительство, при этом никто у нас не спрашивает про розу ветров, а это очень важно. Мы видим по Алматы к чему привело это игнорирование, какой тут смог и отсутствие продуваемости. Сейчас в школах учат, что в Казахстане 30 тысяч озер, но снимки со спутника показывают, что это не так. Даже карты, в том числе военные, устарели, многих населённых пунктов, речек, долин уже давно нет, это все надо исследовать, вносить коррективы, работа должна вестись постоянно.
При этом мы тоже, как и все остальные, сидим без денег. Мне 30 лет, 10 лет я работаю в институте, сейчас у него статус ТОО, а значит мы не являемся госслужащими, льготы нам не полагаются, в госпрограммах не участвуем, и накопить на первоначальный взнос в ипотеку с нашей зарплатой в 50 тысяч мы не можем. Сейчас из молодых в институтах остаются люди, влюбленные в науку, остальные уходят в бизнес, на предприятия, но ведь это практика, а не наука уже.
- Из нашего института зоологии тоже ушло много молодых ученых, поскольку средняя зарплата от 16 тысяч до 50, да и те платят не вовремя - признался потомственный зоолог Алексей Грачев, - Наш институт изучением животного мира занимался с 60-х годов, накоплена большая база, но после выхода «Закона о госзакупках» к этой работе теперь можно привлекать любое ТОО и ИП, которое предложит меньшую сумму. Я занимался проблемой сайгаков и снежных барсов, мы разработали целую стратегию по их сохранению, но с 2015 года денег нам больше не выделяют, работу выиграло частное ТОО, а нас привлекают как исполнителей. При этом, когда был падеж сайгаков, с нас все спрашивали, но мы, институт зоологи, повторю, не занимаемся ими и не знаем ситуации. Мы за свои исследования просили 3 миллиона в год, этих денег хватало хотя бы на то, чтобы вести учет животных, а выигравшее тендер общественное объединение выполняет эту работу за полтора миллиона, хотя я не знаю, что можно сделать на эти деньги.
- Я занимаюсь водорослями, изучаю краснокнижные, исчезающие виды, таких специалистов, как я, в нашей стране всего четверо, - поделился научный сотрудник института ботаники Айбек Жиенбеков, - На основе водорослей наши ученые разработали мазь от чесотки, можно их применять и в медицине, косметологии, в пище, даже биотопливо делают из морских растений. Мне нравится моя работа, я понимаю, что занимаюсь разработками для будущего, но работать в наших условиях очень тяжело. За семь лет мне ни разу не поднимали мою зарплату, а она 45 тысяч тенге, при этом снимаю квартиру за 65 тысяч, приходится подрабатывать в других сферах, просить помощи у родителей. Сейчас таких молодых как я в институте всего 25 человек, другие не выдерживают наших условий и уходят.
Слушая эти исповеди молодых научных сотрудников в пивном баре, я вспомнила фильмы-катастрофы, в начале которых ученые-энтузиасты всегда предрекают будущее и пытаются остановить процесс уничтожения, но их тоже, как и моих собеседников никто не слушает. А ведь эти люди занимаются очень важным - сохраняют животный и растительный мир нашей страны, изучают изменения земли, создают опять же альтернативную энергетику. За 45 тысяч тенге, которые не получают по три месяца.
- Проблемы в нашей науке, не в отсутствии технологий, а в отсутствии кадровой политики, - прокомментировал кандидат биологических наук Сержан Аманов, - Существующее положение с финансированием и зарплатами рано или поздно приведет к тому, что кадров не останется вовсе. Не знаю, может это специально делается, но мы видим практическое уничтожение научных школ. Единственный плюс в том, что остаются только те, кому воистину интересно заниматься наукой. Но если и дальше так издеваться то, скоро начнут брать плату за то, чтобы заниматься наукой. Хотя даже такой гротескный вариант сложно сбрасывать со счетов. По моему глубокому убеждению, без кардинальной реформы нам не обойтись. Тут нужны временные рамки грантов, все-таки существующие 3 года, это срок для небольших фрагментарных исследований, а целевые программы должны быть на 10-20 лет. Но главное, надо задаться мыслью, как можно двигать прогресс без Людей? Только поняв, что потерять легче, чем создавать, а идеи может произвести только талантливый ум, надо определяться с тем - как и какие кадры мы будем воспитывать и на какие средства. Иначе в скором будущем горящие глаза перестанут метать искры идей.
Полина Шиманская, специально для Матрица.kz
Просмотров материала: 4 000
