Массовый падеж отощавшего от голода скота минувшим летом, взлет цен на мясо, скандалы в минсельхозе, пессимистичные прогнозы фермеров и заявления футурологов о возможном переходе на мясо кроликов, крокодилов, рыбу, орехи… Как всё это пережить казахстанцам, занимающим после волков, как шутят в народе, 2-е место в мире по поеданию мяса? Какие разработки могут спасти наши пастбища, скотину? Как выживает отечественная наука? На эти и другие вопросы "КАРАВАНУ" ответил исполняющий обязанности председателя правления Казахского НИИ животноводства и кормопроизводства Нурлан Тлевлесов.
“Скот погибал, а акимы не хотели работать с учеными”
– Нурлан, перед нашей встречей я зашла в супермаркет и, скажу честно, в шоке от цен на мясо. Что происходит?
– В этом году природно-климатические условия были жесткие, плюс в 2,5–3 раза подорожали корма – в себестоимости мясной продукции они составляют 70–80 процентов. Люди, которые держат скот и занимаются откормом, не могут держать на прежнем уровне цены. Если мы будем сдерживать цену на мясо, когда растет стоимость кормов, ГСМ, энергоносителей, то вынудим животноводов вообще не выращивать скот. Реально фермер зарабатывает малую долю от реализуемой продукции. Большую маржу зарабатывают перекупщики, что между прилавком и ним. Они создают неоправданный рост цен.
– Летом в Алматы, Актау я наблюдала, как местные коровы, лошади питались из мусорных бачков. Поясните, что случилось с кормовой базой?
– Многие не понимают проблему. Чтобы животное достигло кондиции, созрело к забою, необходимо его кормить концентрированными кормами с большой энергетической емкостью. А они подорожали. Не стоит надеяться, что скот, питающийся на подножных кормах или мусорных свалках, завтра пойдет в убойный цех.
Этот год показал: в областях не могут сохранить скот. В западных регионах он погибал. Считаю, в этом вина исполнительных органов власти, которые не хотели работать с учеными. Кормопроизводство в животноводстве играет главенствующую роль. Когда в начале года мы обратились к областным акиматам и предложили: у нас есть ученые с профессиональными данными, они могут наладить в регионе кормопроизводство – никто не откликнулся. Есть бюджетная программа 019, она подразумевает привлечение областными акиматами ученых для разработки прорывных и других проектов. Идет годами, но никому не интересна.
Когда же пошел падеж скота, а фото “живых мертвецов” заполонили соцсети, к нам обратились акиматы Мангистауской, Кызылординской областей. Сейчас два отдела НИИ с ними сотрудничают. А ведь можно было смягчить удар, который произошел. Если всего 10 процентов от стоимости павших животных направить на науку, этого бы хватило, чтобы не допустить падежа.
“За этот год у нас шестая проверка”
– Наше издание много раз поднимало проблемы казахстанских НИИ: задержки финансирования, проверки…
– Последний пункт – одна из наших бед. У нас есть НАО “Национальный аграрный научно-образовательный центр" (НАНОЦ), которое курирует всю аграрную науку в РК, является прослойкой между НИИ и минсельхозом. Миссия этой организации – помогать институтам в работе, продвижении разработок, вместе исправлять ошибки и так далее. Мы являемся его дочерней организацией. В тот момент, когда государство занималось последствиями падежа скота, нехваткой кормов, мы занимались тем, что отбивались от головной организации и постоянных проверок. За этот год у нас уже шестая проверка! Ученым не дают работать, заставляют делать отчеты.
По результату судебного разбирательства между дочерней и головной организацией (НАНОЦ) можно судить о наших взаимоотношениях. Можете представить, что головная организация подает судебный иск на дочернюю и проигрывает его? Сотрудники НАНОЦ неправильно посчитали дивиденды, которые мы должны были перечислить и за счет которых содержим эту организацию. Специализированный экономический суд г. Алматы отказал им в удовлетворении искового заявления.
Пять раз нас проверили. Ни с одной бумагой, ни с одним актом по результатам проверки я не был ознакомлен. НАНОЦ нанимает независимую аудиторскую компанию, которая тоже не дает заключения.
С НИИ животноводства и кормопроизводства работают международные организации, такие как ФAO (Организация ООН по продовольствию и сельскому хозяйству), ПРООН. Нам доверяют – в противном случае не стали бы работать!
Мы готовим жалобы на действие нашего учредителя в Агентство по делам госслужбы и Генпрокуратуру РК.
– Слышала, в этом, как и в прошлые годы, бюджетное финансирование проектов снова поступило с большим опозданием. На что живут институт, ученые?
– Есть грантовое, есть программно-целевое финансирование. По программно-целевому мы в одном проекте выступаем как соисполнители, в другом – как исполнители, есть поступление денег в рамках договоров с ФAO и ПРООН. Также наши ученые научились зарабатывать за счет знаний: например, заключают договоры на научное сопровождение фермерских хозяйств.
Почти год мы существуем за счет заработанных внебюджетных средств. В этом году конкурс на программно-целевое финансирование сильно затянулся, и деньги поступили только осенью. А ведь мы ежемесячно должны платить людям зарплату. Почему руководство НАНОЦ не спрашивает: а как мы выживаем?
Когда я пришел в институт в 2018 году, у НИИ животноводства не было ни одного животного. Сегодня у нас 2 400 овец, более 200 голов КРС, 20 голов лошадей. Мы создали свою научно-экспериментальную базу за счет внутренних резервов. Проверяющие пересчитывают скот в шестой раз. И ни разу не поинтересовались: а за счет чего мы кормим скотину, платим чабанам, зоотехникам?
Овцы весом за 200 килограммов – наше будущее
– Расскажите, какие разработки у вас есть, насколько они важны для продовольственной безопасности страны.
– Сертификат ISAG (Международное общество генетики животных) о прохождении сравнительных тестов подтверждает нашу компетенцию для проведения молекулярно-генетических исследований на высоком уровне. Институт является держателем информационно-аналитической системы (ИАС). Ее мы превратили в живой инструмент, который приносит пользу частным фермерам.
Ученые института написали концепцию развития кормопроизводства в РК с охватом вплоть до сельских округов. Нами восстанавливаются стародавние (1969 года) посевы аридных (засухоустойчивых) пастбищных культур. Мы имеем прекрасные сорта изеня, житняка – селекционные достижения нашего института. И готовы предложить акиматам помощь в восстановлении деградированных пастбищ.
– Некоторые зарубежные ученые считают, что пора всем переходить на те виды животных и птиц, которые меньше едят – кроликов, индоуток…
– Природно-климатические условия Казахстана позволяют заниматься любым видом животноводства. В советское время одна из лучших пород индоуток содержалась в поселке Кольди, там находился Институт птицеводства. Весь свой генофонд он передал в Башкирию, где на базе наших пород выводятся новые. Сейчас у нас нет Института птицеводства. Отдел птицеводства при нашем институте не получил в этом году финансирования и закрылся. Так что государство должно определиться: чем оно хочет заниматься?
– Обычно на столе у руководителей в рамках стоят фотографии родных, у вас же – фотографии овец. Мы писали о новых породах, которые завезли в подсобное хозяйство НИИ. Что изменилось?
– Наши специалисты провели молекулярно-генетичеcкий анализ 5 казахстанских пород овец с использованием SNP-маркеров. Полученные результаты показали, что эдильбаевская порода овец не несет ни одного чужеродного гена, является классическим аборигеном. Это подтвердил и топовый американский журнал “Livestock Science”, который опубликовал результаты нашего исследования.
Много и других интересных пород, которые на сегодняшний день выведены энтузиастами в РК, Кыргызстане. Вот этот “парень”, на фото которого вы обратили внимание, весит 214 килограммов. Его потомки живут в нашем хозяйстве. Будем активно работать, в будущем в хозяйствах могут быть овцы не по 50, а по 200 килограммов. Необходимо ориентироваться на такой признак, как скороспелость, когда 4–6-месячные ягнята весят 50–65 килограммов, годовалые – 120–140 килограммов.
Но и это не всё. Современные молекулярно-генетические методы и аппаратура позволяют уже в трехдневном возрасте провести у молочной телки анализ ДНК и сказать, сколько молока она будет давать, когда станет взрослой.
– Меня, как потребителя, интересует: будет ли у нас мясо? Может, обратить внимание на рыбу, мед, орехи?
– Не забывайте – у казахов есть генетические пристрастия, исторически сложившиеся гастрономические традиции. Если мы перейдем на рыбу, будут стресс, проблема, где ее столько взять? Пастбища еще позволяют заниматься животноводством, животных тоже достаточно. Но самое главное – впереди животноводства надо ставить кормопроизводство. И не забывать про условия содержания, ветконтроль. Увлекаясь высокопродуктивными, нельзя отказываться и от рядовых животных, приспособленных к нашим природно-климатическим условиям. На рынке “Алтын Орда” никто не спрашивает – это ангус или корова-“дворняга”? Потребителю, скажем так, бәрі бір – было бы мясо.
Просмотров материала: 3 229
